Бахыт Кенжeев : «Нам необходимо сохранять человеческое достоинство»

Бахытик мой. Покуда всласть
Не выпьет крови эта власть-
Не мертвым нам и не живым,
Быть на Москве сторожевым.

Кто есть поэт? Он сторож тут.
Пред ним поля. Цветы растут.
Он тут садовник. Он лесник.
Смотри, как к деревцу приник…

И все то льнет он к деревцу-
А мог бы приобнять овцу.
Овца, Бахытик, тоже плод
Любовных криков и хлопот.

Не спи, Бахыт, я говорю.
Будь зряч и чуток. Я же зрю?
Не спи в Нью — Йорке. Стих твори.
Сейчас же. Понял? Повтори.

/Вероника Долина. 2 августа 2014 г./

КЕНЖЕ́ЕВ Бахыт (р. 1950), русский писатель. Один из авторов самиздата, с 1977 печатается в эмигрантских журналах («Континент», «Синтаксис» и др.). Вместе с Алексеем Цветковым, Александром Сопровским, Сергеем Гандлевским и другими поэтами основал в поэтическую группу «Московское время». С 1982 года живёт в — в Канаде, а позднее Америке. Сборники стихов выходили в США. России, Казахстане, Украине, Голландии.

Лауреат многочисленных литературных премий, постоянный автор толстых журналов и участник поэтических фестивалей в России и по всему миру. Член Русского ПЕН-клуба. Член жюри разнообразных поэтических конкурсов.

С Бахытом Кенжеевым беседовала Рахель Гедрич.

— Бахыт Шкуруллаевич ! Недавно вы получили поэтическое поздравление от подруги юности Вероники Долиной. Что хотела сказать Вероника Аркадьевна этими сильными строчками?

— «Не спи в Нью-Йорке. Стих твори»… Писать — это синоним напряженной жизни души. Каждый раз, когда кто-то из моих друзей перестаёт это делать, становится ужасно грустно, потому что это — богатство человечества. Я очень болею за своих товарищей, чтобы они всё время писали, потому что без этого они сами себя очень плохо чувствуют.

— По образованию вы химик, выпускник МГУ, как же оказались в литературном цеху?

— Да. Химия — очень красивая наука. Особенно прикладная — берёшь две колбочки с мутными бесцветными жидкостями, смешиваешь и получаешь ярко-красную… Но мой отец мечтал, чтобы я поступил в МГИМО. Я отказался — не умею ни врать, ни притворяться, так что из меня успешный советский дипломат точно не получился бы. Однако и химия основной профессией для меня не стала. Я уже увлекался литературным творчеством, и чем дальше — тем сильнее. В то же время, научно-исследовательская работа требовала абсолютной самоотдачи. У меня не оставалось времени ни на семью, ни писательство. Какое-то время я пытался совмещать с ним науку, но скоро понял, что от этого страдает качество обоих занятий. А не писать я уже не мог. Стал издаваться в самиздате и за рубежом (в России меня долго не публиковали — был остёр на язык). Семью же кормил, занимаясь переводами на английский.

— Вы — русский поэт. Почему вам пришлось уехать из России?

— За несколько лет до отьезда я женился на канадской девушке и уговорил её перебраться в Россию. Мы жили в Москве почти четыре года, но затем меня вызвали сами знаете куда и поставили перед известным выбором: уехать или на Запад, или на восток, чтобы не раздражать власти.

— Повторили судьбу Иосифа Бродского?

— Ну, не буду навязываться в кумовья к Нобелевскому лауреату, но в общем — похоже… Кстати, я повторил и выбор своего отца, которому «добрые люди» в 1953 году после продолжтельной беседы предложили побыстрей исчезнуть из Чимкента, напомнив о том, что отец его (мой дед) как-никак являлся ишаном* до революции Южного Казахстана. Папа был мудр — быстро собрал вещи и уехал с нами в Москву, на родину мамы.

Через неделю-другую после приезда в Монреаль я наведался в российское консульство. Мне оставили российское гражданство (хотя и порядком урезали в правах: — я потерял право участвовать в выборах, иметь квартиру в России и вообще должен был получать визу для посещения страны). Так что возможность вернуться оставалась чисто теоретическая. Зато до сих пор помню специфическую советскую атмосферу в консульстве — там даже стенгазета висела…

— Вы избрaли Канаду. Каким оказалось ваше первое впечатление от неё?

— Это было так давно… Впрочем, первое впечатление было общим и для Канады, и для Америки. Удивило отсутствие заборов. Да, именно отсутствие заборов — ухоженные виллы в богатых пригородах, частые дома — штакетник, иной раз живая изгородь — но никак не трехметровый забор… А еще — если в общественное здание ведет несколько дверей, то ни одна из них не заперта. Об этой открытости я бы посоветовал задуматься нашим национал-патриотам.

Один мой приятель уверяет меня, что все несчастья России от бедности. Экая чушь, прости Господи! Россия ну никак не беднее той же Бразилии. Мы прожили страшные, в общем, 70 с лишним лет. Ломать — ломали, строить — строили, да все не то. Потом наступили новые времена, начали воровать и торговать нефтью, на наше счастье — а скорее несчастье — подорожавшей. И газом. И удобрениями. И оружием. А счастья все нету, знай национальную идею ищут. Сейчас вроде нашли — называется «восстановление империи». Суета это все и глупость, по-моему.

Когда-то Солженицын говорил, что России для возрождения нужно «сто лет раскаяния и самоограничения». Не услышали… В общественном сознании победило другое: мы лучше всех. Мы самые духовные. И у нас было бы все прекрасно, если бы не проклятый Запад, который, ну, решительно нам жить не дает.

Теперь Украина. Я немного вылечился от горечи, преследовавшей меня в связи с этим последние полгода, потому что вспомнил, что ничего нового нет под солнцем. Вспомним войну с Афганистаном — тогда не было такого разгула информационных технологий, не было интернета, наконец. Но разговаривать об этой войне было «не нужно». Почему-то все были «за», как и в 1968 году при подавлении демократического движения в Праге. Все говорили — «так надо». И сейчас, когда присоединили к России Крым, говорят: правильно, иначе там была бы база НАТО. С этим спорить невозможно — это спор с фантазией. И «финскую» войну мы, мол, тоже справедливо начали, потому что Финляндия была очень близка к Ленинграду. Да, была. Но и Китай близок к России, так давайте начнём войну с Китаем?..

— Но мы же не самоубийцы. Всё же уточню — в упомянутых вами конфликтах с Чехословакией и Афганистаном не все были согласны с политикой советского правительства. Были люди, открыто выступавшие против неё.

— Ну, тогда это были единицы. Сегодня таких людей больше, но все-таки 13 процентов от населения, а не 87 процентов.

РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА , ПАТРИОТИЗМ И ЛЮБОВЬ К ОТЕЧЕСТВУ

— Вы писали о своём особом отношении к Осипу Мандельштаму.

— Конечно. Он мой любимый поэт, кто же ещё?

— Но есть у вас и стихотворения, посвященные Арсению Тарковскому, и другим поэтам

— Да, хороших поэтов много. Это самое дорогое, что у нас есть. В остальном мы, кажется, не очень отличились, разве что Октябрьской революцией. Русская литература 20-го века богата гениальными именами. Я считаю Мандельштама поэтом такого же масштаба, каким был Пушкин в 19-м веке. Есть и другие очень хорошие поэты: — Ходасевич, Заболоцкий, Георгий Иванов и многие другие…

— Как вы считаете, патриотизм был им не чужд?

— Ну, разумеется. Впрочем, в последние время это понятие поставлено с ног на голову, появился эдакий национал-патриотизм, вершины которого — это «Я люблю тебя Россия, дорогая моя Русь» Ножкина, и стихи «Поле, русское поле» , и «То берёзка, то рябина». По мне, патриотизм — это не песенка Исаковского со строчками «Немало стран я перевидел, шагая с винтовкой в руке, но не было больше обиды, чем жить от тебя вдалеке», а его же «Враги сожгли родную хату». А Геoргий Иванов когда-то писал: «Россия тридцать лет живёт в тюрьме, на Соловках или на Колыме. И лишь на Колыме и в Соловках Россия та, что будет жить в веках». Как это увязывается с нашими нынешними «ура-патриотами», я не очень понимаю. Впрочем, доводилось мне слышать и то, что человек с моим именем и фамилией, да еще проживающий за океаном, да еще и либерал, никакого права судить о любви к отечеству не имеет. Ну, пусть это останется на совести тех, кто так говорит. Кстати, в России сейчас слово либерал приобрело искаженное значение, это скорее либертарианец, как Юлия Латынина к примеру. Я уже не говорю о том, что партия Жириновского называется «либерально-демократической».

— Сейчас в сети получило широкое хождение стихотворение Александра Сергеевича Пушкина «Клеветникам России».

— Да, очень хорошее, но довольно подленькое стихотворение. Обращено оно к депутатам французского парламента, возмутившимся жестоким подавлением российскими властями польского восстания в отчаянной борьбе за независимость. К сожалению, гений и злодейство — понятия совместимые (тебе это знакомо, ты не раз писала о Рихарде Вагнере). Так, гениальный русский поэт Пушкин пишет: «Кто победит в извечном споре, кичливый лях иль верный рос, славянские ль ручьи сольются в русском море, оно ль иссякнет — вот вопрос!». Между прочим, «кичливым ляхом» поэт называет поляка — представителя народа, внесшего в мировую культуру вклад никак не меньший, чем русский народ.

У этого стихотворения интересная судьба. Восстание в Польше было безжалостно подавлено. Но Пушкину после его написания многие, говорят, перестали подавать руку. Я думаю, это стихотворение стало последним отголоском былых эпох — эпохи Державина, или эпохи Киплинга — тех времён, когда завоевание чужих земель приветствовалось. Но с тех пор многое изменилось. У Киплинга есть баллада о войне Британской империи с Афганистаном , широко известна цитата из неё: «Запад есть запад, восток есть восток, и им не сойтись никогда». Я недавно прочел эту балладу целиком — гениальное произведение об уважительном отношении к врагу. Я очень рекомендую такое отношение нашим читателям, это правильный и честный подход.

В одном частном письме тех лет друг и современник Александра Сергеевича князь Вяземский, написал примечательную фразу: «Станем снова европейцами, чтобы искупить стихи, совсем не европейского свойства… Как огорчили меня эти стихи! Власть, государственный порядок часто должны исполнять печальные, кровавые обязанности, но у Поэта, слава Богу, нет обязанности их воспевать» . Думаю, этот пример может многому нас научить.

ЛУЧШЕ ПРЕОДОЛЕВАТЬ СВОЁ ПРОШЛОЕ, ЧЕМ ОТРИЦАТЬ

— Ваши книги публикуют европейские издательства. Я заметила, что многие русские поэты предпочитают публиковать свои книги в Украине, это вопрос соотношения качества и цены

— Насчет предпочитают — не скажу, все-таки в Москве и Питере выходит поэтических книг гораздо больше. Но в Украине есть свой читатель, так что я тоже публиковался и в Киеве, и в Харькове, впрочем, еще до украинских событий. Сейчас у меня, наконец, выходит новая книга в Москве. Ныне выход поэтической книги — уже далеко не такой праздник, как лет 30-40 назад. Книги в наш век стали куда доступней, чем раньше. Между прочим, Россия едва ли не единственная страна, где электронные книги можно скачивать из интернета бесплатно. Поэты относятся к этому «пиратству» философски — «читают и слава Богу». Хотя по большому счету электронная книжка все-таки не заменяет настоящую. Нет того аромата…

Вот у меня целая книжная полка — весь Акунин, которого я обожаю. Один из главных «национал-предателей», с выраженной гражданской позицией — не только в жизни, но и романах, которую он озвучивает, не молчит. Когда я впервые прочел его романы о Фандорине, меня потрясла не детективная линия, а правильно воссозданная Григорием Шалвовичем дореволюционная российская действительность, включая отменно стилизованный под то время словарь. В сущности, он очень убедительно воссоздает фактуру жизни в реальной стране — с многочисленными недостатками, разумеется, но цельной, замечательной, не имевшей комплексов неполноценности, разговаривавшей с другими странами на равных. Так же написан и его роман «Внеклассное чтение» о Екатериненских временах. Это чувство истории и любви к родине делает его и замечательным публицистом.

А на этой полке у меня стоит Алексей Иванов — очень русский писатель из Сибири. Он пишет большие исторические романы, не идеализируя в них Россию. В нашей стране всё время пеняют на Америку — завоевательницу, истребившую коренные народы. Россия-то, как известно, никого насильно не присоединяла, а покорение Сибири Ермаком или завоевание Кавказа как-то не считается… Что ж, было и такое — но лучше преодолевать свое прошлое, чем отрицать.

О РАЗНИЦЕ МЕЖДУ АМЕРИКОЙ И РОССИЕЙ

— Я — не американец, хотя у меня давно мог бы быть американский паспорт. Я уважаю Америку, при этом у меня много вопросов к её внешней политике. Но высокомерное, презрительное отношение к «пиндосам» (да и к «Гейропе»), бытующее у многих россиян, — вещь довольно смехотворная. При этом у многих-многих наших ура-патриотов из Госдумы детки обитают за границей. И в связи с этим у меня к их красноречию нет не то что доверия, а даже и интереса. Эти ребята «не отвечают за базар». Но это не отменяет моей любви к России и веры в её, извините, светлое будущее.

— Бахыт Шкуруллаевич, есть ли действенное лекарство от этой, мягко скажем, провинциальности?

— Видишь ли, в период Перестройки Россия почему-то с воодушевлением перенимала самые противные черты американского образа жизни. Дикий капитализм строили. А он уже много десятилетий как преобразился до неузнаваемости. Повторю, в США достаточно дикостей. Скажем, платная медицина, или образование, или растущее (увы!) имущественное неравенство, или количество заключенных на душу населения — самое высокое в мире. (Мы на втором месте, кажется). Финансовые услуги (то есть, в значительной мере изготовление денег из воздуха) перед кризисом 2008 года занимали 40% ВВП.

И тем не менее, культ доллара в нашей богоспасаемой России, думаю, если не перешибает здешний, то уж во всяком случае более очевиден. Ну нет у нас, например, клуба миллиардеров, основанного каким-нибудь российским Биллом Гейтсем, члены которого обязались бы при жизни отдать минимум половину состояния на благотворительность. Да и пресловутая политкорректность, со всеми ее издержками (я ее называю «политической вежливостью») — тоже вещь хорошая. В этой самой проклятой Америке, в общем, невозможно представить себе газетный заголовок: «Выходец из средней Азии ограбил ларек и убил продавца.» Проходит по разряду «разжигание ненависти» — каковым, в сущности, и является…

Реальная Америка ничего общего с той страной, с которой мы якобы «сняли кальку», не имеет. Сегодняшняя Америка — это в первую очередь миллиарды долларов, отдаваемых на благотворительность. Истинный бизнес — это изготовление продукции, а торговля ею — узаконенное жульничество. Америка, в отличие от России, не гнушается собственного производства. Главное в бизнесе — не заработать прибыль, а посредством бизнеса быть полезным обществу, своей стране. За счёт этого можно и нужно самоутверждаться.

И ещё. Как известно, в Израиле нет детских домов. В Америке — есть, но дети в них не задерживаются, их разбирают в семьи. Вот над этим надо думать. И над этим надо работать. Это — архиважно.

— Как вы считаете, почему Россия поддерживает Иран, Северную Корею, Сирию?

— Это добрая советская традиция — так Россия ищет себе союзников, причём, далеко не бескорыстных. Обидно. Лет 15 назад у нас был реальный шанс полноценно влиться в сообщество цивилизованных держав. Но мы выбрали другой путь — теперь у нас в союзниках вроде бы Китай. Страна, конечно, работящая, но верить такому партнёру я лично не стал бы.

— После глотков чистого воздуха в начале 90-х, нынешний откат назад не очень понятен

— Ксения Собчак недавно писала, что средний класс на постсоветском пространстве очень боится перспективы Майдана в России. Но в России Майдан вряд ли возможен. Во-первых, народ не тот — не выйдут. Во-вторых, им власть не позволит. Да и Донбасс невозможен. Представь, что Финляндия заслала в Карелию своих боевиков и провела референдум за присоединение этой автономной республики к Финляндии. Да разбомбят эту Карелию в два дня, и вся недолга.

— Чем вы можете пояснить проснувшийся национал-патриотизм , вспыхнувший в среде русских эмигрантов, живущих в Америке более 20-30 лет, успешных и реализовавших себя в новой стране?

— Для меня основной критерий того, состоялся человек или нет — это трезвое отношение к политическим вопросам. Нормальный человек редко впадает в крайности. Ура-патриотизм — частная крайность — когда-то называли прибежищем негодяев. Ну, это звучит слишком парадоксально, конечно. Я бы сказал, неудачников.

Я думаю, что в погоне за благополучием и социальным статусом наши соотечественники зачастую забывают, что самодостаточность человека определяется тем, достиг ли он внутренней гармонии. Там, где ее не хватает, человеку хочется присоединиться к коллективу, к социальной группе, причем, чем она больше — тем лучше. Это ведь так понятно и приятно — чувствовать себя частью большой и могучей силы. Тем более, что мы проходили эту школу семьдесят лет, и во многих воспитался некий инстинкт — поддерживать родное правительство. Как там говорилось: «единодушно осуждаем»? Так что почему бы среди эмигрантов не быть ура-патриотам? Тем более, что старшее поколение регулярно смотрит российское телевидение…

Американцы мыслят принципиально иначе. Недавно у меня тут под окнами была демонстрация против войны в Ираке. Народу вышло не пять тысяч — полмиллиона.Это о многом говорит. А демонстрации в поддержку военных действий меня всегда удручают. Я считаю, что если эти действия — осознанная необходимость, проводить их надо. Но шуметь по этому поводу не надо, и «подмахивать» тоже не надо.

— Бахыт Шкуруллаевич, как вы считаете, в чём надо искать истоки сегодняшних проблем России?

— В откровенном проникновении уголовной среды в структуры государственной власти. Этот пагубный процесс начался не вчера. Всё началось тогда, когда в офисы российских бизнесменов стали вламываться бойцы налоговой полиции в камуфляжных масках с автоматами наперевес. Испокон веков эти маски носили только грабители банков и палачи. Человек, надевший такую маску, перестаёт быть человеком. Не зря террористы, посягающие на жизнь мирных людей, живущих в самых различных уголках нашей планеты, носят этот устрашающий камуфляж.

— Но люди, вышедшие полгода назад на киевский Майдан, тоже защищали свои лица масками…

Да, именно так. И это было неправильно, это порочило благородную идею Майдана. Я никого не идеализирую. Кстати, справедливости ради — на Майдане в камуфляже стояло очень мало людей. Я — за обьективность.

О «ХОЛОДНОЙ» ВОЙНЕ, НЕНАВИСТИ И ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ ДОСТОИНСТВЕ

— Сейчас происходит новый и весьма серьёзный виток «холодной» войны. Что можно сделать, чтобы усмирить жутчайший апофеоз взаимной ненависти?

— На этот вопрос давно ответили православные старцы: «молитвой и постом». Больше никак. Как вариант, иногда конфликтную ситуацию спасает чувство юмора. К сожалению, большинство национал-патриотов чувством юмора не обладает. Ситуация до предела усложнена изменением психологии людей, резким поправением России. Это действительно ужасно. Нам просто надо терпеливо пережить это, пытаясь что-то говорить собственным примером. Надо постараться сохранить человеческое достоинство.

— Недавно я беседовала с Александром Городницким. Он отметил, что самое тяжелое в этой ситуации то, что власть порочит самую достойную страницу новой российской истории — победу в Великой Отечественной войне. Эта святая для всех нас тема стала предметом циничных спекуляций.

— Конечно, Александр Моисеевич прав. Много никому не нужной ненависти накопилось в обществе. И увы, называть украинцев «фашистами» — во-первых, неправда, во-вторых, как-то неблагородно. У нас своих ультрас хватает, один Дугин или Жириновский чего стоят (и, кстати, ЛДПР получает куда больший процент голосов, чем несчастный «Правый сектор»).

— Вы говорите, ненависть…

— Ну да. К богатым, к Америке, к инакомыслящим. Стоит наступить Рамадану — и весь интернет переполняется фотографиями молящихся на коленях мусульман с истерическими комментариями. Эти люди оправляют свой религиозный обряд — это их Крестный ход. Что в этом ужасного? Люди молятся своему Богу, почему это должно вызывать такую бурю негодования?

Г-н Жириновский давеча высказался о том, что Северный Кавказ надо огородить стеной, установив там ограничения на рождаемость и выезд в Россию. Его высказывания уже давно подпадают под уголовную статью о разжигании национальной ненависти, да и о призывах к подрыву конституционного строя, прости Господи. И ничего, выступает, слюнками брызжет.

— Традиционно мусульманская культура строилась на уважительном, доброжелательном и гостеприимном отношении к другим народам. Относительно недавно возникла серьёзная проблема радикализации ислама. Как вы считаете, почему?

— Нормальный мусульманин — это порядочный и работящий мужик. Да, в исламе разрешено многоженство, но это особенности восточной культуры. При этом зачастую забывают, что мусульманин не имеет права взять вторую жену без согласия первой. И что он обязан содержать жену и детей до конца своей жизни. Несколько жен — это привилегия богатых.

В Казахстане, например, идёт нормальный процесс возрождения мусульманской культуры. Но здравомыслящий казах не поймёт мракобеса, который будет удивлён отсутствием паранджи у казахских женщин, и её полноценным правом сидеть за обеденным столом вместе с мужчинами. Государство остаётся светским. О радикализации ислама мы с тобой поговорим отдельно — тема эта очень сложная.

ВОЗВРАЩАЯСЬ К ПОЭЗИИ…

— Как родились ваши первые стихи, Бахыт Шкуруллаевич?

— Моим первым поэтическим опытом было школьное сочинение. Я учился в 20-й московской школе имени Наташи Кочубеевской — студентки ГИТИСА, добровольно ушедшей на фронт сестрой милосердия и не вернувшейся с войны. Мне было 15 лет, я решил написать сочинение в стихотворной форме. До сих пор помню эти строчки: «Простая девчонка Наташа в столице советской жила. Сначала была пионеркой, потом комсомолкой была». Написал на пятёрку. С тех пор понял, что писать стихи — интересный процесс.

— Ваши стихи требуют вдумчивого и внимательного прочтения. Мне очень понравилось ваше авторское исполнение — яркое, интересное и доходчивое.

— Спасибо! Стишки действительно, попадаются сложноватые. И читать их следует, в идеале, перед сном, вдумчиво и неторопливо. Впрочем, это относится к любой серьезной поэзии, когда есть возможность перечесть несколько раз подряд.

— То, что выходит из под вашего пера, можно определить как философскую лирику?

— Нет, «философская лирика» — это термин уничижительный. Помнишь у Тютчева:

«И чувства нет в твоих очах,
и правды нет в твоих речах,
и нет души в тебе.
Мужайся, сердце, до конца:
И нет в творении творца, и смысла нет в мольбе!»

Это философская лирика? Конечно, нет. Когда поэт кровью своей умывается, это не философия. «Философская лирика» как жанр всегда холодновата.
Мы все — живые люди, рано или поздно наш земной путь завершится. Но до того, как умереть, мы должны, как говорил тот же Тютчев, «свершить свой подвиг бесполезный». И сам этот, как говорится, факт наталкивает на определенные размышления.

— Творческий процесс для вас — это работа или обязательно вдохновение?

— У меня есть большой компьютерный файл — черновики лет эдак за 15. Я иногда его просматриваю, иной раз нахожу что-то и доделываю. И лежат в книге рядом два стихотворения, но одно было написано за 20 минут, а другое — за 10 лет. Так что сочетание вдохновения и работы видимо есть. На самом деле — и то, и другое. Вдохновение — это способность поэта слышать голос Сверху, а затем необходима работа над переводом его на понятный людям язык.

— Eсть ли время суток, когда пишется легче?

— Только ночью. Не звонит телефон, не ездят машины по улице, ты сидишь наедине с компьютером — иной раз что-то и сочинишь. Конечно, только ночью… И осенью. Любимое время года Пушкина.

— А что делаете, когда не пишется?

— Страдаю. Это ужасные периоды неудовлетворённости: что-то не то, что-то не так. Слава Богу, я пишу более или менее стабильно.В русской литературе есть удивительные примеры писателей, которые сверкнули единожды, оставили гениальную прозу — и вдруг замолчали. Саша Соколов, Юрий Милославский, Венедикт Ерофеев… Это очень несправедливо. Юрий Милославский, кстати, твой земляк, ученик обожаемого мной харьковского поэта Бориса Чичибабина. Абсолютно честного и цельного человека, воспитавшего, к сожалению, «Медузу Горгону» — Эдичку Лимонова. Но и одного из лучших прозаиков современности — Юрия Милославского — тоже.

— Бахыт Шкуруллаевич, что вы вкладываете в понятие Любовь?

— О любви всё уже сказал апостол Павел. «Любовь долго терпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всему надеется, всё переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится.» (1Кор. 13:4-8)

Без любви вообще жизни нет. Если на тебя нисходит любовь, ты чувствуешь себя человеком. Без неё — мрак, а мы — лишь «кимвал дрожащий»…

— Что необходимо вам для того, чтобы чувствовать себя счастливым человеком?

— Любовь, как мы уже только что выяснили. Любовь — это настоящий критерий счастья. А еще, выражаясь высокопарно, возможность следовать путем, указанным свыше. Надо лишь стараться выполнить волю Творца, не отвлекаясь на то, чтобы идти на поводу у собственных желаний.

Источник: Международный независимый интернет-журнал «Кругозор» http://www.krugozormagazine.com/show/Kenzheev.2322.html