Война и мир глазами евреев в армиях СССР и США (1941–1948)

Оскорбительный стереотип еврея-слабака и труса не был редкостью в обеих армиях. Образ прячущегося за чужими спинами малодушного и хитрого еврея парадоксальным образом сосуществовал с уникальной стойкостью евреев в отступавших советских войсках, «таявших» по ночам за счет дезертирства.
Известно, что в интендантской службе американской армии был такой же процент евреев, что и в других родах войск. По Красной армии такая статистика недоступна; тем не менее считалось, что евреев среди интендантов было немало. В романе В. Некрасова «В окопах Сталинграда» (1946) фигурирует «начфин, симпатичный, подвижной и всем интересующийся Лазарь». А. Шапиро вспоминает, как в 1945 году по дорогам Венгрии ездили советские армейские грузовики, на бортах которых были написаны фамилии — преимущественно еврейские (из соображений конспирации запрещалось писать на грузовике номер военного подразделения, и для идентификации писали фамилию начальника техобслуживания).
Евреев нередко обвиняли в барышничестве, считалось, что евреи-снабженцы живут припеваючи, уклоняясь от службы на передовой. Начальнику военного склада, на котором служил Г. Слуцкер, не раз приходилось выручать своего подчиненного от приезжего горячего командира, приказывающего еврею отправляться в боевую часть. А в одной американской армейской частушке пелось:
Первый, кто потопил вражеский корабль, — Колин Келли,
Первый, кто ступил на вражескую землю, — Роберт О’Хара,
Первая, кто потеряла пять сыновей, — миссис Салливан,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Первый сукин сын, раздобывший четыре новые шины, — Натан Гольдштейн.

Говорили также, что евреи не только наживаются на военных контрактах, но и отсиживаются в тылу, спасая свою жизнь. В США можно было услышать, что «евреи сражаются в тылу».
В Москве в феврале 1943 года на заседании Еврейского антифашистского комитета И. Эренбург докладывал о распространении в стране антисемитских настроений под лозунгом «евреев никто не видел на фронте». Часто говорили, что «евреи воюют на Ташкентском фронте». Связь между евреями и Ташкентом в этой ядовитой насмешке не случайна. В Ташкент был эвакуирован целый ряд научных и просветительских организаций, в которых работало много евреев, в том числе еврейские театры Москвы, Киева и Одессы. К концу 1941 года большинство эвакуированных в Узбекистан — 63% — были евреями; совместно с сосланными туда в 1940 году евреями из аннексированной Восточной Польши они образовывали большинство среди неазиатских народностей узбекской столицы. И уже в августе 1942 года Берии докладывали о росте антисемитизма в республике.
Оскорбительный стереотип еврея-слабака и труса не был редкостью в обеих армиях. «Хочешь смыться из армии?» — спрашивали Фальштейна. Образ прячущегося за чужими спинами малодушного и хитрого еврея парадоксальным образом сосуществовал с уникальной стойкостью евреев в отступавших советских войсках, «таявших» по ночам за счет дезертирства. Когда Ш. Цалюк в группе из 600 киевских призывников добрался для отправки на фронт до Сталина (Донецк), оказалось, что больше половины русских и украинских новобранцев вернулись назад в оккупированный Киев. Позже Цалюк попал в группу, отобранную из курсантов Омского минометного училища, для учебы на командиров «Катюш». По его словам, большинство в этой группе из 200 человек были евреями, потому что «хорошо учились и были преданы Родине».
Преданность Родине была одной из причин, побуждавших евреев воевать, второй было желание отомстить за геноцид. На вопрос, воевали ли они как советские граждане или как евреи, все ветераны отвечали: «Как советские граждане и как евреи» (американские ветераны тоже говорят о своей лояльности и США, и еврейскому народу). Солдаты-евреи Литовской дивизии шли в атаку со словами «За Родину, за Сталина!» по-русски и «Братья, за наших отцов и матерей!» (Бридер, фар унзере татес ун мамес!) на идиш. Со словами «Я — еврейка» военврач Е. Фидзель отказалась оперировать немецкого военнопленного. Н. Резник, узнав, что солдатам его батареи не велено кормить взятых в плен венгерских евреев, присланных в район Каменец-Подольского рыть окопы для немецкой армии («Ну их к черту, нечего было к нам лезть»), кричит: «Я такой же еврей, как они!»
Преданность евреев Советскому Союзу и невозможность для них коллаборационизма с фашистами могли служить причиной поручения им особо трудных заданий. Предлагая назначить A. Наделя заместителем командира взвода разведчиков, замполит его стрелкового полка сказал: «Надель — еврей; ручаюсь, что он не сдастся немцам». Во время Сталинградской битвы летчик Л. Овсищер был назначен воздушным парламентером: он должен был, снизившись над противником до высоты 200 м и барражируя, будучи при этом отличной мишенью, зачитывать войскам 6-й армии Паулюса условия капитуляции. Генерал-лейтенант Галаджиев, давая Овсищеру такой приказ, сказал: «Героя получите». Овсищер совершил 24 «парламентерских» вылета и не был награжден. Галаджиев, которого он встретил на офицерском вечере по поводу победы под Сталинградом, удивился: «Но ведь командующий (Донским фронтом — Рокоссовский) приказал наградить вас особо…» Овсищер считает, что армейское руководство не захотело дать орден еврею; многие ветераны уверены, что были обойдены наградами из-за своей национальности (в красноармейской книжке военнослужащего была графа «национальность», и командиры знали, кого они представляют к награде).
После возвращения с фронта оказалось, что их позиция в советском обществе изменилась за время войны. В русскоязычных изданиях избегали писать об участии евреев в войне и об их судьбе на оккупированной территории. Послевоенная советская идеология была выстроена вокруг «русской идеи» — представления о том, что пассивный в мирное время русский национальный характер актуализуется в критической ситуации войны. Разбуженный страданиями русского населения «народный дух» сокрушил гитлеровскую Германию; евреи в этом контексте были неуместны.
Евреи в американской армии тоже почувствовали новое отношение государства, выразившееся в поведении командования. Армия США предложила военнослужащим-евреям новый взгляд на интеграцию в американское общество: экуменическую иудеохристианскую концепцию религии, которой придерживались (во всяком случае официально) армейские капелланы. Это видение объединяло католицизм, протестантизм и иудаизм в демократическую библейскую религию, исповедовавшую отцовство Б-га, братство людей, личное достоинство каждого человека и «положительные этические стандарты правоты и ошибочности», существующие помимо «воли конкретного человека». Постепенно был выработан «Типовой регламент» (Standard Operating Procedure) — общая платформа иудеохристианского богослужения; капелланская школа при Гарвардском университете обучала еврейских, католических и протестантских капелланов универсалистской версии богослужения.
Символом новой демократической религии стала гибель в феврале 1943 года четырех капелланов — протестантов Д. Фокса и Л. Полинга, католика Д. Вашингтона и реформистского раввина А. Гуди — на борту протараненного немецкой подводной лодкой военного судна-перевозчика «Дорчестер». Капелланы успокаивали солдат на палубе уходящего под воду «Дорчестера»; отдав свои спасательные жилеты тем, у кого не оказалось собственных, они утонули вместе с кораблем. Газеты описывали это событие как победу товарищества над религиозной рознью. Посмертно все четверо были удостоены высшей американской награды за мужество, а в 1948 году была выпущена почтовая марка с надписью: «Эти бессмертные капелланы… Межконфессиональность в действии».

Хотя такой взгляд на религию не избавлял от национальных и религиозных предрассудков, идея универсального иудеохристианства служила «общим знаменателем» в процессе интеграции евреев в армию. Капеллан-раввин со знаком скрижалей и магендавида в петлице мог произносить проповедь для военнослужащих-христиан. Капеллан-христианин, надев ермолку, мог вести на иврите пасхальный седер.
В фильме 1943 года «Дневник Гвадалканала» ясно видна религиозная доктрина Вооруженных сил США. В одном из эпизодов два морских пехотинца благоговейно распевают гимн «Скала спасения» во время протестантского богослужения, совершаемого католическим священником в полном облачении. Один из них говорит другому: «Здорово поешь, Сэмми!» Второй отвечает: «Еще бы, мой отец — кантор». Д. Моргенштерн, лидер американского реформизма, заявил в 1942 году, что «у христианства и иудаизма <…> общие надежда и миссия; у них общий враг; они должны достичь общей победы или встретить общую смерть». Командовавший во время войны союзническими войсками в Европе генерал Д. Эйзенхауэр объяснял журналистам после встречи с маршалом Г. Жуковым в 1952 году, что, в отличие от советского равенства, американское основано на иудео-христианской идее равенства людей перед Б-гом. Это равенство чувствовали и те военнослужащие-евреи, которым в 1944 году армейское религиозное руководство предложило провести службу на Йом Кипур в Аахенском соборе, и те, что видели в только что освобожденном Дахау плачущего капеллана-католика, читающего на иврите кадиш.
Инженер-подполковник бронетанковых войск А. Зарецкий вспоминает: «В один из осенних дней я поехал в штаб фронта (это был штаб 1-го Украинского фронта в Вене). Закончил все, за чем приехал, и вышел на улицу с подполковниками Левинсоном и Когелем — они руководили двумя из четырех отделов управления бронетанковых войск. <…> Идем по Мейдлингу — нам навстречу двое гражданских средних лет. Подошли и по-немецки спрашивают: «Извините, простите нас, нет ли среди вас евреев?» Мы улыбнулись. Отвечаю аф идиш: «Драй идн». Они обрадовались: «Сегодня Рошешонэ, и мы вас приглашаем на праздник в синагогу. Нас специально послали поискать русских евреев-офицеров».
– Мы с удовольствием пойдем, но сначала переоденемся, нельзя же прийти в синагогу с крестами (у меня один орден — чешский крест, у Левинсона два — один чешский, один польский).
– Нет, ни за что. Эти кресты — наши спасители.
– Мы их подвернем.
– Нет, пускай так будут.
…Вводят нас в небольшую синагогу, все встали и подошли к нам… Подошел раввин, представился, поблагодарил за приход:
– Вы хотите присутствовать на молитве?
– Да, с удовольствием, мы уже много лет не были в синагогах, с удовольствием присоединимся. У вас есть молитвенники на идиш?»
Нелегко представить себе евреев-подполковников в форме в синагоге, с сидурами в руках до войны, особенно если вспомнить масштаб предвоенных репрессий в армии и бдительность армейских Особых отделов (почти все однокурсники Зарецкого по Академии бронетанковых войск были репрессированы, многие из них расстреляны; от личных шоферов Зарецкого гэбисты требовали отчета обо всех встречах и перемещениях подполковника).
Окончание следует
Booknik.ru

Юлия Бернштейн