Пушкин фестивальный

Восьмой независимый фестиваль российского документального кино, который проходил 9-11 октября 2015 года в Нью-Йорке, завершил свою работу показом фильма о Пушкине «Pushkin is Our Everything».
Олег Сулькин от команды жюри вручил режиссеру Майклу Бекелхаймеру (Michael Beckelhimer) специальный приз. Также медалью и дипломом наградили автора представители Пушкинского общества Америки, подтвердив бессмертный тезис Аполлона Григорьева «Пушкин – это наше все».
Фильм затронул болевой нерв проблемы, связанный с мифом о великом поэте и тем, как он работает в современной ситуации.
Режиссер интуитивно определил себе роль своеобразного медиатора между академической и массовой пушкинистикой, которую он время от времени сталкивает в интервью, но получает ткань с единым содержанием.
Особенно удались обрывочные «бредовые сюжеты» мультипликации, использующиеся в рекламном бизнесе современной России, с безжалостным сарказмом экспуатирующие образ поэта в коммерческих целях. Однако тема «классического Пушкина» не снимается, а претендует на вспомогательный материал для учебных курсов славистических отделений, что само по себе ценно. Авторский голос звучит на английском языке, тогда как полифоничность почитателей присутствует на экране по-русски.
Отделить Пушкинский миф от реального человека и разности его восприятия в истории – задача непростая. Она упирается в вопросы ментальности, самоиндентефикации, этнического сознания и т. д. А они, в свою очередь, затрагивают архаику, которая способна, кажется, возрождать и реконструировать историю культуры, переплавляя ее в новейшие формы.
Миф – квинтэссенция национальных представлений, ее символ, за которым стоит метафизический смысл. Майкл Бекелхаймер пытается приоткрыть завесу этого явления. Он подводит нас к мысли, что своеобразие пушкинского мифа в том, что его носители зачастую не осознают свое нахождение в его поле. Разоблачая устаревшие представления, рождаются новые. Так священник говорит о несостоятельности «советского атеистического Пушкина», и из его монолога вытекает иной «добропорядочный, православный поэт». Это старая или новая ортодоксия? Удачной является находка с рассказом о Бурятии, где двукультурная личность через Пушкина может легко «переключаться на русскость». В гостях в петербургской квартире у Кати Асмус поэтически звучит ее мироощущение: «на самом деле ничего не меняется, на столе то же брусничное варенье», а дальше идет ее собственная интерпретация биографии-легенды…
Особое отношение к Пушкину, которое демонстрирует американский режиссер, по-прежнему, существует. Гений с экзотической внешностью является символом русской культуры, но при всеобщем поклонении «читается» весьма различно. Одни и те же идеи могут по-разному переживаться и осмысляться, а, значит, существовать в разных системах ценностей. Показателен пример с диаметрально противоположным отношением к расовым проблемам в России.
К условным недостаткам можно отнести некоторую затянутость, время на дороги и поезда использовано чрезмерно, хотя это явилось возможностью показать бескрайние просторы страны. Не было и переклички с Пушкиным в Зарубежье, хотя это еще один самостоятельный и очень продуктивный вектор изысканий. Но пожелания зрительского характера ни при чем, потому что задача картины была решена.
Фильм показал нам образ поэта как социокультурное явление, здесь важна именно демонстрация, а не теоретическая сторона. Сколько угодно можно писать об этом в аналитических статьях, но так и не донести основные выводы до широкой аудитории. Через фильм М. Бекелхаймера сказано просто о сложном. Во-первых, «Пушкин» – культурный код, с помощью которого происходит постижение собственной личности. Во-вторых, через этот код формируется творческая активность, создающая текст художественного творения. Вопрос, почему такая миссия досталась Александру Сергеевичу, остается открытым.