Премьер Бостонского балета Лаша Хозашвили — о стекле в пуантах и диетах мужчин-танцоров

Лаша Хозашвили уже 5 лет работает в США. За это время ведущий солист Бостонского балета исполнил для американского зрителя партии из самых знаменитых балетных постановок: «Лебединое Озеро», «Дон Кихот», «Жизель», «Щелкунчик», «Ромео и Джульетта».

«Cамый утонченный танцор труппы», как называет его американская пресса, в интервью ForumDaily рассказал, за что Николая Цискаридзе не любят в Большом театре, почему бостонцы считают Нью-Йорк сумасшедшим, и на какой диете сидят танцоры.

Традиционно Россия славится своим балетом. Какие перспективы у танцора балета в Америке?

Я учился балету в Грузии, где, естественно, сохранилась русская школа балета. После окончания училища в Грузии я танцевал в качестве премьера в Грузинском Государственном балете, затем в Турции. Наших танцоров в мире необыкновенно ценят за безупречную технику и работоспособность.

Трудно ли было адаптироваться в Америке?

До переезда в Бостон я часто бывал на гастролях в Лос-Анджелесе, Чикаго, Нью-Йорке в составе Грузинского балета. Так что представление об Америке у меня было.

Но жизнь в Америке — это совсем другое.

Первое время было очень трудно: другая система жизни, другой язык, другой менталитет и такое неведомое грузинам понятие, как “расписание». Спасло меня то, что я влюбился в Бостон. На мой взгляд Бостон — самый европейский город Америки. Тут невероятно красиво, чисто и уютно. В том же Нью-Йорке, например, я бы не смог жить — там слишком суетно и шумно. Нью-Йорк — сумасшедший город. В Нью-Йорк можно поехать на выходные. Но жить можно только в Бостоне.

Существует стереотип, что балетная сфера очень склочная, так ли это в Америке?

Балет — действительно, очень тяжелая среда. Выживает сильнейший.

А все эти истории про «стекло в пуантах» — это правда?

Я тоже слышал их от моих коллег в России.

Мои друзья, танцоры Большого театра, рассказывали такие жуткие истории, в которые иногда было трудно поверить. И про стекло в пуантах, и иголки в костюмах, и заказные статьи.

Из подобных событий, получивших огромную огласку в прессе — нападение на художественного руководителя балетной труппы Большого театра Сергея Филина, лицо которого облили кислотой. На этой почве из театра был уволен Николай Цискаридзе. “Желтые» СМИ писали о его причастности к нападению. Думаете, он мог такое сделать?

Никогда. Я знаком с Николаем Цискаридзе. Не могу сказать, что мы близкие друзья, но общались. У него всегда были проблемы с руководством Большого театра из-за его высказываний, за чем последовала и череда выговоров. Могу точно сказать, что Цискаридзе бы никогда такую вещь не сделал, он, как раз, слишком прямолинеен, слишком порядочен, за это его в Большом театре и не любят.

Есть ли в американском балете что-либо похожее?

Не могу ручаться за всю Америку, но в Бостоне никто меня никогда не подставлял. Тут меньше злобы, зависти, сплетен. Конечно, эти элементы присутствуют, как и в любом коллективе, но, в общем, климат в театре хороший. Очень важно, какой микроклимат создан для театра. Ведь театр — это весь мир для нас, со своими законами, политикой, конфликтами.

Отличается ли русская балетная школа от американской?

Отличие от российского балета есть, конечно. У американских танцоров очень своеобразные взгляды и профессиональные вкусы, они по-другому смотрят на балет. Мне кажется, у нас более сложный вкус, мы более реалистичны. Советская школа сильна в классическом балете, а Америка — в современном. Могу с уверенностью сказать, что русская балетная школа — лучше любой другой.

Наша школа — это армия, военная муштра. Физическая подготовка наших танцоров значительно выше — мы более выносливы и готовы ко всему.

Придерживаются ли какой-либо диеты мужчины-танцоры, и есть ли у вас какие-либо секреты поддержания формы?

Это индивидуально, зависит от метаболизма и общей склонности к полноте. Девушки-балерины все сидят на строгих диетах: считают калории, питаются по часам, раздельно, подсчитывая количество белков, углеводов, жиров — то есть кушают салатики маленькими порциями. Мужчины — по-разному. Я, например, с детства много ем, на удивление многим людям.

Я ем и до шести, и во время шести, и после шести. Я просто обожаю устраивать нашествие на холодильник по ночам.

Пока это только идет мне на пользу. Поддерживаю форму работой. Каждодневным упорным трудом. Это мой секрет.

Кого из хореографов вы ставите на недосягаемую высоту? Что такое добиться успеха в балете?

Мои идеалы – Мариус Петипа, Михаил Барышников, Юрий Григорович, Иржи Килиан.

За кулисами каждой красивой балетной сцены скрывается кропотливая работа, травмы, ушибы. Необходимо огромное терпение и желание добиться успеха, как и в любом деле. Если ты не готов полностью отдаться ему — ничего не получится.

После заката танцевальной карьеры появляются разные перспективы – можно открыть свою школу танца, быть репетитором в театре, хореографом-постановщиком. Но для того, чтобы стать хорошим хореографом, надо иметь отдельный талант, видение и способность к руководству. Не все хорошие танцоры — хорошие хореографы. Не все хорошие хореографы — хорошие танцоры.

Как много времени занимает работа в театре, есть ли время для творчества или других проектов?

У нас очень четкое расписание, как в офисе. Работаем 5 дней в неделю (с понедельника по пятницу) 6 часов в день, не включая разогрев. Если чувствую, что мне нужно больше времени, я тренируюсь еще сам, отдельно. Трудно найти время на собственные проекты пока. На «самопиар» нужно очень много времени и энергии. Чаще всего танцоры самостоятельно ищут спонсоров и продюсеров.

Танцуете ли вы национальные грузинские танцы? Есть ли у вас «грузинский акцент» в балете?

Я очень люблю грузинские танцы, это в крови. Мой отец и дядя были солистами известного грузинского балета «Сухишвили-Рамишвили».

Главная черта грузин — эмоциональность и экспрессивность, что бы мы ни делали.

Самое главное в танце — эмоции. Простой набор движений и техника без них скучны. Поэтому среди известных танцоров так много грузин.

Балетная карьера достаточно коротка, каковы ваши шансы остаться в США?

Я очень надеюсь тут остаться. Сейчас у меня рабочая виза, но я в процессе получения грин-карты. Мне 30 лет. Для танца это уже средний возраст. Так что, мне пора задумываться о будущем. Надеюсь, что лет через 10 закончу балет и буду преподавать здесь.

По чему «грузинскому» вы большее всего скучаете в Америке?

Конечно, я скучаю по Грузии, ее красотам, скучаю по друзьям, по настоящей еде. В Бостоне, к сожалению, нет грузинских ресторанов, да и грузинской общины, как таковой, нет, в отличие от Нью-Йорка. Моя жена — грузинка. Мои друзья — тоже. Мне в этом плане повезло. Вот наша малочисленная “община” почти каждую неделю и устраивает “собрания”.

Читайте также на ForumDaily:

Владимир Познер о патриотизме в США и России, иммигрантах и провальных интервью

Наши в Беверли-Хиллз: врач с советскими корнями о своих клиентах Майкле Джексоне и Миле Йовович

Михаил Ефремов: Люблю Манхэттен — тут не заблудишься в любом состоянии