Праздник со слезами на глазах

К окончанию десятого класса в 1960 году я уже знал о войне многое, чего нельзя было рассказывать приятелям. В семье была установка: ничего из услышанного дома никому не рассказывать. Вполне «советское» правило в семьях, опаленных Большим террором и «борьбой с космополитами». Мой отец начал войну в июне 1941 года и завершил ее в Праге после 9 Мая.
В России раздаются голоса: «А зачем нам парад? Лучше бы эти деньги отдали ветеранам». Аргументы тех, кто выступает против проведения парада, сводятся к простой мысли: «Праздник, несомненно, нужен. Но бутафорский парад — это показуха, не имеющая к ветеранам никакого отношения. Им нужна забота и память». Думаю, это правильно.
Приведу мнение профессора физфака МГУ Ирины Ракобольской, которая в войну была летчицей Таманского полка ночных бомбардировщиков, созданного Мариной Расковой: «Знаете, у меня такая позиция: войну надо помнить, ее нельзя забывать. Но жить этой войной ни в коем случае нельзя. Мне странно слышать, как спустя десятилетия некоторые только и говорят о том, как они воевали. Но война-то уже давно прошла, она закончилась. Да, вы на ней были храбрые и сильные. Но сейчас-то вы живете другой жизнью. И вы должны показать, что вы можете в этой жизни делать. А война — это война. Ты ее помни, но не живи ею. После войны прошло уже 67 лет. И надо смотреть, что ты сделал за это время. Ведь свою гражданскую жизнь надо делать каждый день, а не жить прошлыми заслугами. Вот если ты и во время войны себя достойно проявил, и мирную жизнь прожил с пользой, тогда можно говорить, что ты состоялся как личность. Конечно, война — это кусок моей жизни. И в моей семье это всегда был большой праздник. Но не главный…»
Я могу сказать, что в нашей семье, пока был жив отец, это был главный праздник. Праздник, на котором мать всегда вспоминала, как она плакала, услышав в 1943 году исполняемую Марком Бернесом песню «Темная ночь»…
Страшная правда войны
Только недавно стало официально известно, что органы НКВД в годы Великой Отечественной войны задержали почти полтора миллиона дезертиров. Понятно, что чекисты задерживали только тех, кто бежал в советский тыл. А сколько дезертиров бежало на оккупированную немцами территорию, особенно в первые два года войны? Наверное, не меньшее количество. Как оказалось, что вычищенная военкоматами перед оккупацией территория наполнилась сотнями тысяч полицаев, и откуда взялись почти два миллиона мужчин — бывших советских граждан во вспомогательных немецких войсках и в национальных эсэсовских дивизиях? А кто воевал в армии Локотской республики, отрядах всяческих оуновцев и прочих? (Кстати, составленная большей частью из военнопленных армия генерала Власова практически не участвовала в боях, ибо немцы бывшим военнопленным не доверяли. Власовцы использовались главным образом как каратели против партизан и местного населения. — В.С.) Ответ простой — все это воинство состояло из мужчин, дезертировавших из Красной армии. К сожалению, эту не очень почетную страницу истории напрочь забыли.
Как мужественно защищали Ленинград, написано много. Куда меньше — о бестолковых попытках прорвать блокаду Ленинграда в 1941–1942 годах. Почему? Воспользуюсь воспоминаниями одного из немногих выживших — в военное время радиста, а затем профессора искусствоведения и научного сотрудника Эрмитажа Николая Никулина: «Мы помним болото перед деревней Гайтолово, забитое мертвыми телами. По ним, как по гати, бежали атакующие… Каждое утро солдаты шли на штурм позиций немцев вдоль железнодорожной линии и падали, сраженные пулеметными очередями. Вечером подходило пополнение. Так продолжалось день за днем. Сильные снегопады завалили поле сражения. Когда весною снег растаял, обнажились штабеля убитых. У самой земли лежали солдаты в летнем обмундировании: в гимнастерках, ботинках и брюках — жертвы боев 1941 года. На них громоздились морские пехотинцы в бушлатах и широких черных брюках клеш. Выше — сибиряки в полушубках и валенках, ходившие в атаку в январе-феврале 1942 года. Еще выше — бойцы в ватниках и тряпочных шапках. На них — тела в шинелях и маскхалатах, с касками на головах и без них…»
Одна из Синявинских операций по прорыву блокады закончилась окружением советских солдат. Вот справка Центрального архива Минобороны России о количестве военнослужащих, вырвавшихся из вражеского кольца:
«Из 19-й гвардейской дивизии вышли 108 человек;
Из 374-й дивизии — 687 человек;
Из 191-й дивизии — 600 человек;
Из 259-й дивизии — 659 человек;
Из 22-й бригады — 22 человека;
Из 23-й бригады — 100 человек;
Из 33-й бригады — 234 человека;
Из 132-й бригады — 288 человек;
Из инженерных частей вышло 300 человек.
Итого 3209 бойцов из 156 927».
Вот как проходили бои за Зееловские высоты под Берлином по материалам публикаций архивных документов в «Известиях» от 12 мая 2003 г. 15 лет тому назад был снят гриф секретности с цифр потерь, понесенных Красной армией в этой войне. И сразу стало понятно, какую цену заплатил народ за стремление своих военачальников захватить Берлин на четвертый, потом на пятый, потом на шестой день операции и т.д. Потери в Берлинской операции (16 апреля — 8 мая) составили 361 367 человек убитыми и ранеными. А среднесуточные потери (15 712 чел.) являются самыми высокими среди всех наступательных операций Второй мировой войны. Для сравнения: под Москвой они равнялись 10 910 чел.; под Сталинградом — 6 392; на Курской дуге — 11 313; в Белоруссии — 11 262.
Вечная слава полководцу Жукову…
Недавно Центральный архив Министерства обороны со скрипом, но приоткрыл завесу секретности над некоторыми оперативными материалами апрельских боев 1945 года. План Берлинской операции в общих чертах был определен еще в ноябре 1944 года. Уже тогда, планируя наступление — Висло-Одерскую операцию в Польше, Ставка нацеливала 1-й Белорусский фронт на Берлин. Тогда же командующим 1-го Белорусского фронта, которому, собственно, и должны были достаться лавры победителя, был назначен Г.К. Жуков. Командовавшего этим фронтом на протяжении всей кампании 1944 года К.К. Рокоссовского переместили на соседний 2-й Белорусский, имевший менее почетную задачу — завоевать северное побережье Германии. Поляк Рокоссовский был умней Жукова, но Сталин хотел видеть победителем Берлина русского.
10 февраля Жуков представил на имя Сталина план Берлинской наступательной операции, в котором обещал: «Наступление на Берлин могу начать 20.2.45». Ставка утвердила план, но дальнейшие события показали несостоятельность скоропалительных намерений Жукова. Пришлось выработать новый план операции с началом 16 апреля. На направлении главного удара сосредоточили четыре общевойсковые, две танковые армии и несколько дивизий авиации. Жуков приказал поставить танковые армии во второй эшелон за пехотой. Ввод в прорыв танков он запланировал «после овладения пехотой Зееловскими высотами». Это было жестокое решение по отношению к своим солдатам — хорошо укрепленные, господствующие над местностью высоты взять атакой «в лоб» силами одной пехоты. Танки Жуков хотел сберечь для уличных боев в Берлине, а пушечное мясо — пехоту — он никогда не жалел.
Краткую артподготовку атаки «мясник» решил компенсировать небывалой для операций плотностью наступавших. На один километр фронта приходилось 1282 пехотинца! Подобное чудовищное перенасыщение — больше одного солдата на метр поля боя — было на руку немцам. Сразу же после начала атаки они отошли во вторую линию, располагавшуюся на самих высотах. Причем стреляли оттуда прямой наводкой из орудий и пулеметов. Понеся огромные потери, пехота не смогла продвинуться дальше подошвы Зееловских холмов.
Жуков все время находился на наблюдательном пункте командующего 8-й гвардейской армии В.И. Чуйкова. По свидетельствам последнего, не вошедшим, конечно, в его официозные мемуары, в этот момент авиация вовсю бомбила свои же наступавшие войска. Несколько бомб упали вблизи НП командующего. Но ни Чуйков, ни Жуков по какой-то причине не имели связи с авиацией. Чтобы как-то прекратить это побоище, зенитчикам приказали открыть огонь по своим самолетам. Вечером 17 апреля последовал приказ командующего 1-м Белорусским фронтом Жукова всем командующим армиями и командирам отдельными частей: «17 апреля 1945 г. 20.30. 1. Хуже всех проводят наступательную Берлинскую операцию 69-я армия под командованием генерал-полковника Колпакчи, 1-я танковая армия под командованием генерал-полковника Катукова и 2-я танковая армия под командованием генерал-полковника Богданова. Эти армии, имея колоссальнейшие силы и средства, второй день действуют неумело и нерешительно, топчась перед слабым противником. Командарм Катуков и его командиры корпусов Ющук, Дремов, Бабаджанян за полем боя и за действием своих войск не наблюдают, отсиживаясь далеко в тылах (10–12 км). Обстановки эти генералы не знают и плетутся в хвосте событий. 2. Если допустить медлительность в развитии Берлинской операции, то войска истощатся. Израсходуют все материальные запасы, не взяв Берлина. Я требую:
а) Немедля развить стремительность наступления. 1-й и 2-й танковым армиям и 9-му танковому корпусу прорваться при поддержке 3-й, 5-й и 8-й гв. армий в тыл обороны противника и стремительно продвинуться в район Берлина. б) Всем командующим находиться на НП командиров корпусов, ведущих бой на главном направлении, а командующим корпусов находиться в бригадах и дивизиях первого эшелона на главном направлении. Нахождение в тылу категорически запрещаю. Жуков». Пункт «б» стал причиной необычайно больших потерь в офицерском составе. Ведь не секрет, что рядом с солдатами находились только взводные лейтенанты. Все же остальные начальники, начиная с командиров рот, обустраивались намного дальше окопов. Теперь же генералы сместили полковников с насиженных мест, те в свою очередь передвинули подполковников — и так далее по ранжиру. Не знаю, чего в этом приказе больше, тупости или откровенной жестокости. Скорее всего, и того, и другого…
Официальная статистика
В России не любят вспоминать, что в плен к немцам попали 5,7 млн человек. Плюс к этому фронт, бежав на восток и на запад, покинули примерно три миллиона, если не больше, дезертиров.
СССР мог соперничать с Германией только благодаря колоссальной военной, экономической и продовольственной помощи США, а также Англии, которые не только отвлекали значительную часть наземных немецких войск и авиации, но и не пропустили немецкий военно-морской флот в Средиземное и Черное моря.
Официальная советская оценка людских потерь во время Второй мировой войны в 1946 году составляла 7 млн человек, но это была ложь. Сталин позволил назвать лишь число убитых на поле боя, а потери населения и смерть раненых он посчитал возможным не упоминать. В 1960-х годах Хрущев «увеличил» потери до 20 миллионов. И лишь Горбачев к концу своего правления сообщил настоящую цифру — 27 миллионов. Это почти совпало с давно известным демографическим подсчетом С. Максудова — первого демографа в мире, сумевшего определить реальные людские потери в СССР на разных этапах существования страны. Тем не менее в России планка потерь СССР во Второй мировой войне по исследованиям, опубликованным в 2007 году, достигла 30 млн человек.
Сегодня в России официальными данными о потерях в Великой Отечественной войне считаются данные, опубликованные группой военных историков под руководством генерала Г. Кривошеева в 1993 году («Россия и СССР в войнах XX века: статистическое исследование». М.: Олма-Пресс, 2001, с. 229, 236, 514). Итак, по Г. Кривошееву потери были следующими: людские потери СССР в целом — 26,6 млн человек погибшими (в том числе потери военнослужащих — около 8 668 400 человек погибшими, в том числе погибли от ранений — 1 102 800 человек; в том числе погибли от несчастных случаев и расстреляны — 555 500 человек.
По мнению «Мемориала», из этих 555 500 военнослужащих расстреляны по надуманным «политическим мотивам» были не менее 200 тысяч человек, то есть более 11 полноценных дивизий, — за чтение немецких листовок, «пораженческие» разговоры, «восхваление» немецкого оружия и т.д. и т.п.
По устному разъяснению С. Максудова, которое он дал мне, Кривошеин умолчал, что число погибших он принял только по статистике военкоматов. А ведь на фронт ушли еще и 2 млн ополченцев. Воевали также партизаны и те, кто при наступлении Красной армии попадал в ее ряды, минуя военкоматы — все они «прошли» мимо расчетов Кривошеина. Например, многие партизанские отряды были практически полностью уничтожены, в том числе отряд Ковпака, о котором в советской литературе много лгали. Ополченцы под Москвой, Ленинградом, Ростовом и др. имели порой одну винтовку на двоих, а то и более человек. Они гибли массами.
В немецком плену, по немецким же данным, оказались 5,7 млн советских военнослужащих. Кривошеин и другие российские историки занижают эти цифры (наверное, из идеологических соображений). В число 5,7 млн военнопленных входит примерно 0,5 млн призывников, которые после явки в военкоматы направлялись в воинские части, но были перехвачены немцами.
В плену погибли 4 млн человек, тем не менее они входят в общее число потерь советского населения — 27 млн человек (цифра, названная М.С. Горбачевым, согласно ранее скрываемой статистике, что подтверждается расчетами демографов на Западе). Официальные «санитарные потери» Красной армии — более 22 млн чел. (главным образом раненые, в том числе и повторно). Надеюсь, читатели поняли, почему Жукова на Западе называли «мясником».

Виктор Снитковский

Вышла книга Виктора Снитковского «Всегда агрессивная Россия», Бостон, 2012, изд. M. Graphiсs Publishing, 302 с.
В книге прослеживается военная политика и военные амбиции России со времен Петра I до сегодняшнего дня, включая все войны Советского Союза с 1918 г. до развала СССР, освещаются «еврейский вопрос» в годы войны, уровень советской разведки по архивным публикациям, оцениваются потери Красной армии и советского населения по документальным материалам и работам демографов. В книге приводится широкий спектр мнений историков по причинам начала Второй мировой войны.
Приобрести книгу можно, выслав чек на 12 долларов по адресу:
Victor Snitkovsky
P.O. BOX 153
Revere, MA 02153