Неутомимый Тарасов

Юный Алексей Тарасов, адвокат ростовчанина Константина Ярошенко, отбывающего в США 20-летний срок за сговор с целью контрабанды из Латинской Америки большой партии кокаина, предпринимает еще одну попытку добиться проведения нового процесса по делу своего подзащитного.

Его последние усилия суммирует нью-йоркский корреспондент ТАСС Иван Пильщиков, которому Тарасов стал первому сообщать новости о Ярошенко, после того как США покинул завкорпунктом Игорь Шамшин, ранее получавший от адвоката эксклюзивную информацию. Репортаж Пильщикова озаглавлен «Защита Ярошенко предоставила доказательства наличия неизвестных ранее материалов по делу».
Вот эти доказательства, а на самом деле предположения, исходящие от подельников Ярошенко, которые сидят в американских тюрьмах и являются безнадежно заинтересованной стороной.
На минувшей неделе Тарасов представил в Федеральный суд Южного округа Нью-Йорка 29-страничное ходатайство с 17 приложениями размером от одной до 46 страниц. Смысл доводов адвоката сводится к тому, что прокуратура утаила от защиты Ярошенко часть записей разговоров, тайно сделанных тайным осведомителем DEA, американского управления по борьбе с наркотиками.
По версии Тарасова, эти записи теоретически могли содержать заявления, которые обеляют Ярошенко, и по закону должны были быть предоставлены его защите. Записи якобы были сделаны тайным осведомителем DEA, колумбийцем, фигурирующим в судебных документах под псевдонимом Сантьяго.
В доказательство Тарасов приводил заявления подельника Ярошенко, нигерийского наркобарона Чигбе Питера Уме, который в прошлом уже отсидел в США 10 лет за героин, а сейчас был приговорен к 30-летнему сроку. Уме строит свои подозрения насчет Сантьяго в основном на его дизайнерской сумочке фирмы не то Bailly, не то Mount-Blanc, с которой тот не расставался и в которой, как задним числом заключил Уме, могли находиться записывающие устройства.
14 ноября судья Джед Рейкофф, который председательствовал на процессе Ярошенко и которому впоследствии было отказано во въезде в Российскую Федерацию, приказал прокуратуре уведомить его под присягой, существуют ли эти записи. 20 ноября прокурор Рэндалл Джексон и следователь DEA Эрик Стауч под присягой заверили суд, что таких записей в наличии нет.
26 ноября Рейкофф обязал прокуратуру представить ему нотаризованную объяснительную записку от Сантьяго по поводу предположительно записывавшихся им разговоров. 10 декабря прокуратура направила в суд письмо, в котором говорилось, что Сантьяго больше не является тайным агентом DEA и что она была не в состоянии с ним связаться.
В материалах дела нет указаний на то, что загадочный Сантьяго вообще встречался с Ярошенко в Либерии, где россиянин и Уме были арестованы в последних числах мая 2010 года и почти немедленно отправлены в США.
Неутомимый Тарасов продолжал идти по следам Сантьяго, навещая в американских тюрьмах контрабандистов наркотиков, которые проходили по тому же делу, что и Ярошенко. Их в общей сложности более 10, но пока Тарасов посетил двоих — Уме, сидящего в Алленвуде, в Пенсильвании, и колумбийца Марселя Асеведо Сармиенто, который признался в том, что был главным поставщиком кокаина из Колумбии и Венесуэлы в Западную Африку для возглавляемой Уме преступной группы и отбывает 12-летний срок в Янгстауне, в Огайо.
Сармиенто, как оказалось, хорошо знал неуловимого Сантьяго и сообщил Тарасову его настоящее имя, которого адвокат так и не добился от прокуратуры, не желавшей раскодировать своего агента, — Вилфред Альфредо Кинтеро.
Более того, вернувшись в Боготу из Либерии, куда Сармиенто посылал его к Уме, Сантьяго пришел к нему домой и добровольно признался, что является осведомителем DEA, которое заплатило ему за работу 8 тысяч долларов. Он предложил продать Сармиенто записи, которые он тайно сделал для американцев, и запросил 30 тысяч долларов.
Тот сказал, что даст ему 7,5 тысячи наличными и ключи от машины, стоявшей у него в гараже. Сантьяго согласился, достал небольшое устройство из пластика, похожее на электронный ключ от машины, вынул из него флешку и вручил хозяину дома.
Тарасов пишет судье, что в его распоряжении имеется лишь одна видеозапись из этого накопителя. Сармиенто сообщил ему в тюрьме, что флешка, купленная им у Сантьяго, в общей сложности содержит час или два записей. Из разговоров с его родными в Колумбии адвокат узнал, что сын Сармиенто держал видеозаписи Сантьяго в хранилище, где они недавно были по какой-то причине стерты.
Пока сын пытается их восстановить, у Тарасова есть одна лишь видеозапись, на которой, по его словам, изображено, как следовательница DEA Джудит Салливан выносит из американского посольства в Боготе миниатюрную видеокамеру, вручает ее Сантьяго и объясняет ему по-испански, как ею пользоваться.
Адвокат приложил к своему ходатайству несколько кадров из этой видеозаписи и распечатку закадрового текста с английским переводом, который выполнила его жена Алиса Тарасова.
По словам защитника Ярошенко, вышесказанное означает, что Сантьяго тайно записывал разговоры в Колумбии и в Либерии. Это предположение разделяет и Уме, тюремные показания которого приложены к ходатайству адвоката.
Хотя Ярошенко не был в Колумбии и, насколько известно, не пересекался в Либерии с Сантъяго, Тарасов не исключает, что если бы записи, предположительно сделанные осведомителем, фигурировали на процессе Ярошенко, то присяжные могли бы вынести оправдательный вердикт. Адвокат по-прежнему уверен, что обвинение в нарушении закона утаило от защиты эти записи. Поэтому он продолжает просить судью Рейкоффа провести новый процесс Ярошенко. Такие процессы в США бывают, но в совсем исключительных обстоятельствах, которых в данном случае я не вижу.
Следующий шаг — за прокуратурой.