Мины великого гальваника в Севастополе

Окончание. Начало в № 487
В 1847 году большие показательные испытания подводных мин были проведены в районе между Кронштадтом и Ораниенбаумом в присутствии императора Николая I и всех высших военных чинов. Сперва демонстрировалось действие незаряженных мин, соединенных с гальванической батареей, установленной на берегу и, в свою очередь, соединенной с телеграфным аппаратом. Когда с минами сталкивалось гребное судно, срабатывал запал, гальваническая цепь замыкалась и на телеграфном аппарате звонил колокольчик. Затем были проведены опыты с боевыми минами, имевшими пороховой заряд, но при разомкнутой цепи. Необходимо было показать, что свои суда могут проходить над минами, не подвергаясь опасности. И наконец, была проведена самая ответственная часть испытаний. Цепь, соединявшая батарею с боевыми минами, замыкалась, корабль, проходя над миной, задевал ее — срабатывал запал, происходил взрыв.
Разработанные Якоби минные заграждения сыграли важную роль в Крымской войне, которая началась в 1853 году. По системе, которую создал тоже он, эти заграждения устанавливались в устьях рек Буг, Днестр, Дунай, Днепр и в Керченском лимане. Такая же, только более мощная система минных заграждений, разработанная Якоби, не позволила объе­диненной англо-французской эскадре высадить десант в Кронштадте. Эта система насчитывала до 2000 мин, управляемых по проводам, что было совершенно новым словом в минно-взрывном деле того времени. Благодаря работам Якоби Россия стала передовой державой в области военной электротехники середины ХIХ века.
Якоби беспокоила судьба Севастополя. Он сделал все, чтобы помочь осажденному городу. Добился того, чтобы военное начальство отправило все необходимое для минирования Севастопольского рейда: наилучший охотничий порох, корпуса мин, специальные проводники, приборы, гальванические батареи и запалы. Однако князь А. С. Меншиков, командовавший обороной, отказался от минирования рейда. В феврале 1853 года Меншиков был отстранен от командования, но время было упущено, мины Якоби не успели защитить город.
За год до смерти Якоби писал в своей автобиографии: «Работы мои были направлены в смысле применения силы гальванизма к военному делу. Начало моих работ по этому предмету совпадает с началом 1840 года. Следовательно, Россия обратила внимание на эту столь существенную в настоящее время отрасль военного производства почти тридцатью годами раньше других государств, которые теперь пользуются плодами сделанных в этом отношении успехов и усовершенствований.
Изобретенные мною и усовершенствованные мины (торпедо) едва ли в сущности уступают новейшим торпедо других государств, несмотря на приложенные в этих странах усиленные старания к усовершенствованию упомянутого снаряда, которым Россия первая владела задолго до того как подобное средство военной обороны стало известно за границей. Будучи употреблены впервые на войне при обороне Кронштадта, русские торпеды моей конструкции представляли, как известно, серьезное препятствие нападению со стороны англо-французского флота».
Газета «Северная пчела» с восторгом сообщала читателям: «В средние века фанатики сожгли бы господина Якоби, а поэты и сказочники выдумали бы о нем легенду, как о Фаусте. В наше время мы не сожжем его, а согреем чувством признательности за его полезные труды и вместо легенды скажем правду, а именно что господин Якоби, сверх учености, отличный человек во всех отношениях, потому что в нем нет педантства, а есть истинная, пламенная страсть к науке и столь же пламенное желание быть полезным гостеприимной и благодарной России…»
За свои незаурядные труды Борис Семенович Якоби был избран в члены Политехнического общества в Лейпциге, Британского общества для поощрения полезных искусств, Шотландского общества искусств, Императорского вольного экономического общества, Физического общества во Франкфурте, Коринфского Палатинского общества для формации и техники, Королевского Датского общества северных древностей, Русского географического общества, Голландского общества наук в Гаарлеме. Кроме того, он состоял корреспондентом Неаполитанской академии наук, королевского Ломбардо-Венецианского института в Милане, Римской академии, был избран почетным членом Харьковского университета и получил диплом от Пражского университета на звание доктора свободных искусств и философии. Труды Якоби были награждены русскими (святой Анны) и иностранными (прусский Красного Орла, датский Данеборга, французский Почетного легиона и мексиканский Гваделупской Богоматери) орденами. Он скончался в Петербурге в ночь на 27 февраля 1874 года.
Одна грустная, но весьма существенная деталь: незадолго до кончины, предчувствуя ее, Борис Семенович обратился к императору Александру Третьему с просьбой помочь финансово своей семье. Несмотря на всеобщее признание высокой ценности его открытий и полезности сделанных Якоби изобретений, он оставил семью практически без средств к существованию. Это случилось потому, что он нередко вкладывал в свои разработки личные деньги. А предприниматели, которые должны были их вернуть сторицей, делать это отнюдь не торопились.
Но и кроме того, денежный оклад великого ученого и конструктора был невелик: он работал у частных предпринимателей, а не у государства. Частники же бесценные его труды оплачивали весьма нещедро. А что же государство? Все дело в том, что поступить на государственную службу Борис Семенович Якоби не мог: в его документах в графе «вероисповедание» значилось «иудей». Это было сущее клеймо, ибо иудеи не могли быть приняты на госслужбу даже коллежскими регистраторами — последний чин в «Табели о рангах».
Да, Борис Семенович Якоби, его супруга и дети были иудеями. Он, конечно же, не носил пейсы, лапсердак и прочие аксессуары, свидетельствующие о иудействе. Был к тому же евреем немецкого происхождения, но это мало что меняло в глазах петербургского света, а главное — вышестоящего начальства, от которого и зависело благосостояние семьи гениального физика.