Массовые расстрелы, пытки, изнасилования: российская армия устроила резню в пригороде Киева

После отступления российских войск из Киевской области в городе Буча были найдены десятки тел мирных жителей, в том числе расстрелянных, изнасилованных, с признаками пыток и со связанными за спиной руками, сообщает Meduza.

Фото: Shutterstock

Всего из освобожденных населенных пунктов уже вывезли 410 тел мирных жителей. Тем не менее министерство обороны РФ назвало снимки и видео из Бучи “очередной постановкой киевского режима” (это стандартная реакция российской стороны не только на заявления Киева, но и на сообщения независимых журналистов, работающих на этой войне). О том, как жила Буча под российской оккупацией, рассказала депутат городского совета и доброволец территориальной обороны Катерина Украинцева.

Во время вторжения в город она находилась в Буче. Эвакуировалась оттуда 11 марта. 2 апреля она впервые вернулась туда с гуманитарной помощью.

По теме: Методы тоталитарного культа: как распознать, что вас зомбируют

“Буча находится возле Гостомеля. Мы как обычные граждане наивно полагали, что основные действия будут происходить в Киеве, а Бучу обойдут стороной. Мы думали, что это безопасное место. Даже после начала войны мы не ожидали, что она начнется с нас, — говорит она. — Но уже 24-25 февраля мы услышали грохот и взрывы на всю Бучу, видели зарево от взрывов и пожаров. Пошли вертолеты. Наша артиллерия начала “отрабатывать” тех, кто там приземлялся. Мы практически с окон наблюдали, как вертолеты заходили на гостомельский аэродром. Их бомбили, а они все равно летели”.

После этого диверсионные группы российской армии начали просачиваться в леса.

А там коттеджи и частный сектор — они начали занимать дома людей, которые эвакуировались в самом начале. Появились первые диверсионно-разведывательные группы.

“Мы сидели в напряжении, закрывали подъезды. Российские войска были все ближе и ближе. Они начали окапываться вокруг Бучи, но в центре этого не ощущалось”, — рассказывает Катерина.

4 марта через центральную улицу, Вокзальную, прошла колонна российской военной техники, которая ехала на Ирпень: Бучу сначала использовали как проезд туда. Их отработала артиллерия с ирпеньского блокпоста, уничтожила большую часть их техники — буквально спалила дотла. Оставшаяся часть начала рассасываться по Буче.

“По их действиям было видно, что они не ориентируются на местности, просто хаотично ездят по городу. В городе присутствовала самооборона, началась перестрелка. Отвечать российские военные начали прямо по жилым домам. Во время такой перестрелки у меня в доме был пожар: с бронированной разведывательно-дозорной машины прилетел снаряд на третий этаж. Я живу на четвертом, — рассказала Катерина. — Пожары были по всей Буче. У нас в доме сильного возгорания не было, поэтому мы с соседями взяли лестницу и тушили сами. Было попадание в магазин, в машины во дворе”.

Когда начало прилетать во двор, все начали прятаться уже в подвалах. Люди всех стариков и детей спустили туда.

“Для нас проживание в подвале началось с первых дней войны. Мы все необходимое постаскивали, приготовили воду, пытались создать как можно больше условий для жизни”, — рассказала женщина.

«Люди сидели в подвалах и просили их забрать»

Катерина считает, что была плохая подготовка городских властей к началу войны. Людям до последнего говорили, что все под контролем, а город, естественно, оказался не готов к вторжению. Люди оказались под обстрелами, магазины и аптеки резко закрылись.

“Гуманитарная катастрофа началась еще в феврале. Когда российский танк попал по «Новусу» (торговый центр в Буче), люди побежали туда и начали выносить все, что было. Это можно назвать мародерством, но выбора у них не было. Людям нужны были хоть какие-то запасы еды. Потребность в лекарствах была критической, поэтому начали вскрывать магазины и аптеки. Людей, делавших это никто не останавливал. Полиция и военкомат уехали в первые дни”, — говорит Катерина.

В городе не было никого, его защищали своими силами. Это была даже не тероборона, не официальное формирование.
“Как таковой теробороны у нас и не было: были те, кто объединился сам. Люди ходили в военкомат и просили дать им оружие, хотели защищаться, не знали, куда им идти. Идти было некуда.Нашлись ветераны, которые воевали раньше, просто патриоты. Надевали на себя все, что осталось с 2014 года, брали оружие, которое хранилось с тех пор, и шли защищать город”, — говорит женщина.

“Первым у нас погиб Володя Ковальский. В 2015-м на Донбассе он потерял две ноги, передвигался на двух протезах. Не спился, как многие в такой ситуации, а продолжил жить. Построил дом, организовал бизнес, обеспечивал свою семью. В самом начале войны пришел в самооборону. Они его выгоняли, а он все равно остался. Так он — и без двух ног! — отобрал у врага единицу техники и пригнал ее нашим ребятам. Позже погиб в бою. У него остались жена и дети. Мы даже не знаем, как его похоронили. Семью вывезли”, — говорит Украинцева.

Эвакуация долгое время не организовывалась, когда еще можно было это делать. В Ирпене подключились ВСУ, тероборона и местная власть — людей выводили под пулями. В Буче люди выбирались только сами.

Оккупация произошла 5 числа марта. С 4-го на 5-е стреляли по району Стеколка. Сейчас трупы гражданских лежат на Яблонской — это самая длинная улица, находится параллельно Ирпеню. Убитые жители города лежат там с начала марта.
Российские войска разместили там всю свою технику, и с этой улицы бомбили Ирпень. Стягивали к этим домам тяжелую технику, занимали крыши, ставили там пулеметы. Русские окопались — вплоть до снайперов — на верхних этажах многоэтажек. Люди слышали скрежет металла в подъездах.

«Тех, кто пытался выйти, загоняли обратно, угрожали расстрелом. Выходить на улицу разрешили только 8 или 9 марта. Разрешили греть воду на кострах на улице, потому что уже не было ни света, ни воды. В те дни и появились первые сообщения о телах гражданских на улицах. Там же на Яблонской они поставили свой блокпост. Для эвакуации людям нужно было пройти российский блокпост — чтобы попасть на украинский», — говорит она.

“Скольким людям удалось уехать — неизвестно, трупы бы сначала посчитать. Волонтеры вчера развозили гуманитарную помощь, одна из бригад видела эти тела. Кто-то перед смертью ехал на велосипеде, кто-то гулял парой. Они совершенно по-разному там лежат. Мы не можем установить причину их смерти по фотографиям. Это будет понятно только после экспертизы”, — сообщила Украинцева.

“Те, кто выбрался с Яблонской, говорят, что это был ад. Была паника. Мне с первого дня писали люди оттуда жители улицы. Они сидели в подвалах и просили их забрать. Просили забрать с грудными детьми, говорили, что погибнут”, — говорит она.

«Сказали, что им нужно идти дальше на Киев, но они не хотят»

Буча не вела себя агрессивно.

“У нас не было украинских митингов, никто не выходил с флагами. Разговоры о митингах в самом начале были, хотели объединяться. Но российские войска так жестко зашли, что люди просто не решились. Мы старались беречь людей.
У нас была ситуация, когда девушка вечером вышла на общий балкон покурить — с телефоном в руках. Мы ее подзатыльниками выгоняли практически: был риск, что ее примут за корректировщика огня, тогда всего дома бы не осталось, — рассказывает Катерина.- Бывало так, что российские солдаты передавали сухпаек в подвал, а потом кидали туда гранату. И такое случалось. Данных по погибшим в этой истории нет. В одном из жилых комплексов во время зачистки они побоялись зайти в темный подвал, и на всякий случай тоже кинули туда гранату. По воле случая никто от нее не погиб”.

“Есть ощущение, что по Буче были рассредоточены разные подразделения — уж очень по-разному они себя вели. Центру города повезло — там была какая-то медицинская часть. Они собирали своих «двухсотых» погибших и «трехсотых» раненых, даже свою солярку отдали больнице. Там были совсем молодые ребята, как будто студенты. Когда отдавали солярку, сказали, что им нужно идти дальше на Киев, но они не хотят — и лучше скажут начальству, что все «прокатали». Среди них были те, кто не хотел воевать”, — рассказывает женщина.

“Но те, кто заходил в самом начале, когда началась оккупация — это звери. Очень много людей пропало. Мы не знаем, что с ними”, — говорит она.

«Они забрали все»

Первая согласованная эвакуация по зеленому коридору состоялась только 9 марта, а уже с 4 марта по городу нельзя было передвигаться. Если до этого было просто опасно, то с того момента стало невозможно.

Когда началась эвакуация, людям разрешили ехать только на машинах. За все время ее проводили четыре или пять раз. За всю неделю перед освобождением эвакуации вообще не было, люди были на грани срыва.

“Страшно представить, сколько людей умерло от отсутствия еды и лекарств. Последнее время у меня были сообщения из серии: “По такому-то адресу умер человек. Кто заберет труп?” Ты получаешь эту информацию, а передать ее некому. В городе остались одни российские военные. Они забрали все: и скорые, и больницы, — говорит Катерина. — Когда человек погиб во время обстрела — это понятно, это война. Но когда гражданские умерли, не дождавшись еды, воды и лекарств — это совсем другое. Даже война имеет свои правила”.

В домах российские военные срывали все двери, в частных секторах проводили обыски, искали атошников.

“Кто-то слил российской армии базу ветеранов АТО и их семей. Я сама вхожу в сообщество родственников погибших, у меня в 2014-м погиб брат, — говорит Украинцева. — Появились жители города, которые добровольно показывали, где искать военных и их семьи, а также просто патриотов. У нас семья есть: парень был сыном погибшего ветерана АТО. Нашли сына и расстреляли. Еле забрали тело, чтобы похоронить. Теперь и с его матерью связи нет”.

“Из тех, кто сидел в Лесной Буче у меня была одна девочка, с которой мы держали связь. В какой-то момент она прислала фотографию трупа. Лежит человек на животе, а сзади руки связаны скотчем. Я попросила его идентифицировать — прислали документы, проверить не могут. Она мне прислала фотографию его перевернутого, хотя нельзя было этого делать — мог быть заминирован. У него уже начало гнить лицо, так долго он лежал на асфальте. Я, когда увеличила фото, увидела, что у него через рот, между губ, вокруг головы, протянут трос, а глаза замотаны скотчем”, — рассказывает Катерина.

“Они его сами похоронили, оставили рядом его удостоверение: думаю, русские придрались к нему как раз из-за него. Старое удостоверение 2005 года, на нем написано: «советник президента». Видимо, они увидели эту фразу. Установить его, скорее всего, можно будет, но позже”, — говорит она.

«Искали кого-то, кто будет сотрудничать»

Катерина была свидетелем первого контакта между российскими военными и исполкомом. Там уже не было никого из представителей власти, только охранники и волонтеры. Это было где-то 8 или 9 марта.

Она подошла к зданию исполкома проведать охрану и волонтеров, стояла возле шлагбаума. Российские военные подъехали на старом бронетранспортере, на броне три человека сидело. Они подъехали к центральному входу исполкома, стали дергать дверь. С черного хода вышли охранники. Военные у них спрашивают: «Где мэр и все депутаты?» Те им ответили, что все уехали. А россияне говорят, что надо как-то налаживать жизнь в городе. Искали кого-то, кто будет сотрудничать.

Они же оккупировали город и все уничтожили — и водопровод, и вышки связи. Ни света, ни воды, ни интернета не осталось. А им самим жить как-то надо. Услышав, что никого нет, сели на БТР и уехали, обещали потом вернуться.

“Позже я узнала, что они этих ребят (охранников исполкома и волонтеров) взяли в плен, замотали им глаза скотчем, били автоматами и допрашивали. Позже отпустили. Ребята рассказывали, что на допросе был снайпер, который сказал, что уже три дня наблюдает за ними в прицел. Пытался деморализовать, сказать, что украинские войска их кинули.
Параллельно на лавочке рядом как мне рассказали допрашивали еще одного парня. Он давай сдавать всех подряд. Рассказывал, кто где живет в ближайших домах, хвастался, что служил с Игорем Гиркиным. Вот так живешь и не знаешь, кто твой сосед”, — говорит Украинцева.

“Сотрудничали с российской армией многие, но еще больше тех, кто сопротивлялся. Все, кто остался в оккупации, помогали ВСУ чем могли. Все, что можно было увидеть и передать — все передавали. Без народа такие победы невозможны. Каждый воюет на своем фронте”, — говорит она.

«Я выехала, а через три дня они уже были в нашем доме»

11 марта Катерина собрала всех соседей и сказала, что эвакуируется, предложила присоединиться, некоторые согласились. Остались те, у кого больные родители, которых не с кем оставить. Пожилые люди тоже не уезжали.

Она очень активничала в публичном плане. Люди очень нуждались в информации, поэтому она часто вела прямые эфиры в соцсетях — как только что-то узнавала. Российские войска уже оккупировали Бучу, а Катерина записывала прямые эфиры, где они находятся. Ей потом сообщили, что они даже смотрели ее стримы.

Если у нее была информация, что будет зачистка — она сообщала. “Зачистка” означает уличные бои, а в них погибнуть даже проще, чем от артиллерии.

“Пуля — дура. Мы сразу передавали информацию об этом, люди закрывались в подвалах. У нас не было ни сирен, ни систем ПВО, ни организованных бомбоубежищ как в Киеве. Мирный город оказался не готов к такой жестокой войне.
Я уехала, потому что мне начали поступать сигналы, что меня ищут российские военные. Мне нужно было физически оттуда уехать. Я выехала, а через три дня они уже были в нашем доме. Мертвой я бы принесла меньше пользы”, — сказала Украинцева.

«Зеленый свет от Путина на сафари — и расстреливали украинцев»

Медуза опубликовала еще свидетельства жителей города о жизни при российской оккупации.

Анатолий Федорук

Мэр Бучи.

“Тела расстрелянных людей до сих пор лежат на Яблонской улице в Буче. С руками, связанными белыми, «мирными» тряпками за спиной. Застреленные в затылок. Можете себе представить, какие бесчинства тут творили российские военные.
Любая война имеет правила поведения с гражданскими лицами. Россияне показали, что они убивали мирных жителей сознательно. Они практически получили зеленый свет от Путина на сафари — и расстреливали украинцев”.

Василий

66 лет, житель Бучи, в интервью Reuters.

“Танк сзади меня стоял. (Плачет.) В погребе сидели две недели. Пища была, но не было ни света, ни газа. На свечах грели воду, чтобы согреться. Бутылки сюда клали за пазуху, чтобы теплой воды выпить. В валенках как были, так и спали”.

Мария

74 года, жительница Бучи, в интервью Reuters.

“Было очень страшно. Два раза я вернулась с того света. Один раз я вышла из комнаты, и пуля пробила окно и стекло, застряла в шкафу. В другой раз осколок снаряда чуть в ногу не попал.
В третий раз я вышла, я гуляла и не знала, что российский военнослужащий стоит с винтовкой, пули прошли прямо рядом со мной. Когда я пришла домой, я не могла говорить.
Мы не хотим, чтобы они возвращались. У меня сегодня был сон — что они ушли и не вернулись”.

Кристина

Жительница Бучи, в интервью The Insider.

“Это были страшные дни. Когда ни твой двор, ни твой дом, ни даже твоя жизнь тебе не принадлежат. Нет света, воды, газа. Выходить запрещено, если выйдешь — расстреливают. В наш двор заехала вражеская техника. 5 марта выбили окна, ворвались и забрали телефоны. 6-го забрали папу и мужа на допрос. Нашли переписки и звонки в тероборону (мы пытались уехать и хоть чуть-чуть узнать о ситуации). Они смотрят все — посты, телеграм-каналы, и если ты писал что-то, что им не понравится, — тебе смерть.

Вокруг хаты расстреливают людей, какие же это страшные звуки. Даже страшнее звука бомбы. Только сидишь в подвале и молишься, чтобы вернули родных. И нам повезло, попался командир, который любит детей, и зная, что моя трехлетняя дочь в подвале, приказал перегнать технику и не пугать ребенка. Принесли пищу, воду, сладости для малышей. Наших мужчин вернули, доказать их вину не смогли.

Перед этой группой военных чуть раньше шли кадыровцы и чудом прошли наш дом. Командир сказал, что если бы вошли они, нас бы не было. Они мстят за разбитую ранее колонну и даже не разбираются, кого убивать. Повезло.

Следующие три дня прошли в холоде, мы сидели в подвале в жутком страхе и под звуки обстрелов. В дом привели людей, которые бежали из Гостомеля. 15 человек. Мы старались кормить всех. Если бы не мой папа, сидели бы все голодные.
10-го по радио мы услышали, что с девяти часов открывается зеленый коридор, поняли, что нужно выбираться. Спросили у них, можно ли вывезти ребенка. Они сказали, что машиной — нет, расстрел. Решили идти пешком. Коляска, белый флаг, минимум вещей. Объезжали коляской трупы мирных жителей (сколько же их там), которые лежат уже не первый день, ребенку я ничего не объясняла, потому что не знала как.

Почти в каждом дворе россияне. Вдруг звучит команда «стоять!», и мы замираем с поднятыми руками (позже заметили, что дочь тоже поднимала ручонки). Два поста пропустили, на третьем не пускают, разворачивают назад, говорят, что коридор откроется с 15:00. Отчаяние. Возвращаемся, ждем. Еще одна попытка. Оглядываться нельзя, только вперед. Перед нами вылетает машина с гражданскими, попадает на мину и подрывается, от машины не осталось почти ничего, путь впереди заминирован. Мужчины впереди, я с коляской сзади. Через мины, трупы, разбитую технику, потом через болото мы пробираемся на свободу.

Наконец-то нас встречают наши воины и передают ребятам из МЧС, садимся в автобусы и едем. Приезжаем в российский блокпост и ждем четыре часа. Новости плохие. Нас не пускают, придется ночевать в автобусе прямо на дороге. Про эти гуманитарные коридоры на этих блокпостах вообще немногие знают, и они их бесят.

Тем временем темнеет, и над нами начинают летать ракеты. Находим подвал, женщины и дети туда, на улице —10. В подвале прорвало канализацию, и в этом смраде, ужасе и холоде мы сидим до утра.

Утром снова наши военные договариваются, чтобы нас пропустили, и в этот раз нам везет. Последний рывок, вражеский блокпост, замирает сердце, обстрелять могут в любой момент, и мы заезжаем на контролируемую нашими войсками территорию.

Пока мы в безопасности, но психика взорвана, мы изменились, уже ничего не будет как раньше. Мы стараемся нормально общаться, даже шутить понемногу, но закрыв глаза, сразу видишь дорогу, полную трупов, и как мы замираем с поднятыми руками, ожидая их решения.

То, что мы эвакуировались, — это счастье. Но душой и мыслями я с Бучей и со всеми городами-героями, с людьми, которые в ловушках, с детьми, которые вообще не должны быть вовлечены в войну”.

Мария Дабиже

80 лет, жительница Бучи, в интервью The Times.

Российские военнослужащие пришли ко мне домой. Я спросила их, что они здесь делают. Они сказали мне: «Мы просто пытаемся делать свою работу».

Реакция США

Президент США Джо Байден призвал к суду над президентом России Владимиром Путиным как над военным преступником, сообщает Meduza.

«Вы видели, что произошло в Буче», — сказал Байден, снова назвав Путина «военным преступником». Ранее он говорил так о российском президенте в середине марта. В Кремле тогда назвали «недопустимой и непростительной подобную риторику главы государства, от бомб которого погибли сотни тысяч людей во всем мире».

Президент США также сообщил журналистам, что будет добиваться введения дополнительных санкций против России после сообщений о случившемся на территориях Украины, которые находились под контролем российских военных.

«Мы должны продолжить снабжать Украину оружием, которое необходимо ей для борьбы. И мы должны собрать все детали (случившегося в Киевской области) для реального судебного процесса по военным преступлениям», — добавил Байден.

При этом американский лидер отказался назвать случившееся геноцидом.

Жестокая расправа над мирными жителями шокировала весь мир

Кадры с убитыми безоружными мирными жителями — возможно, самые страшные фотографии этой войны — обсуждает весь мир, сообщает Meduza.

Жозеп Боррелль

Верховный представитель Евросоюза по иностранным делам и политике безопасности.

“Резня в Буче и других украинских городах будет внесена в список зверств, совершенных на европейской земле. Российские власти несут ответственность за эти зверства, совершенные во время их оккупации. Виновные будут привлечены к ответственности”.

Анджей Дуда

Президент Польши.

“Преступников надо называть преступниками, привлечь к ответственности и приговорить к наказанию в суде. Снимки из Бучи опровергают убеждение, что компромисс нужно искать любой ценой. На самом деле защитникам Украины нужны превыше всего три вещи: оружие, оружие и еще больше оружия”.

Джастин Трюдо

Премьер-министр Канады.

“Мы решительно осуждаем убийства мирных жителей в Украине, по-прежнему стремимся привлечь к ответственности российский режим и будем продолжать делать все возможное для поддержки народа Украины. Ответственные за эти вопиющие и ужасающие нападения будут привлечены к ответственности”.

Яир Лапид

Министр иностранных дел Израиля.

“Невозможно оставаться равнодушным к ужасающими картинам из города Буча под Киевом после ухода русской армии. Умышленное причинение вреда гражданскому населению является военным преступлением, и я решительно его осуждаю”.

Фумио Кисида

Премьер-министр Японии, цитаты с пресс-конференции в Токио 4 апреля 2022 года.

Насилие над мирными жителями пригородов Киева Кисида назвал «нарушением международного права». Он также сказал, что «Япония будет твердо выполнять то, что она должна», сотрудничая с международным сообществом в возможных дальнейших санкциях против России. «Мы должны решительно осудить проблемы в области прав человека и действия, нарушающие международное право», — добавил Кисида.

Джасинда Ардерн

Премьер-министр Новой Зеландии, цитаты с пресс-конференции в Веллингтоне 4 апреля 2022 года.

“Россия должна отвечать перед всем миром за то, что она сделала. Безусловно, то, что мы как международное сообщество наблюдаем в Буче, является свидетельством военных преступлений, совершенных Россией. В конечном счете, судить Россию за военные преступления должен сделать Международный уголовный суд, но доказательства есть, и Новая Зеландия поддерживает прокуратуру в сборе этих доказательств и привлечении России к ответственности”.

Александр Роднянский

Кинопродюсер.

“Увидев эти кадры, я потерял дар речи. И право говорить о «русской культуре». Как и все люди, имеющие к ней хоть какое-то отношение. Про циничных и подлых политиков, пропагандистов и военных, про тех, кого они воспитали, создали, выпестовали — ликующую гопоту — про них и так все понятно.

Вам может быть интересно: главные новости Нью-Йорка, истории наших иммигрантов и полезные советы о жизни в Большом Яблоке – читайте все это на ForumDaily New York.

А вот теперь — и про культуру. Про ту, которой гордились. К которой себя причисляли. «Писать стихи после Освенцима — это варварство», — кажется, так сказал Теодор Адорно. После Бучи нельзя больше говорить о российской культуре. Она не уберегла российского человека от варварства, от зверства и оскотинивания. Она виновна. Все к ней причастные виновны.
Предстоит долгий путь перерождения. И покаяния. Просить прощения поздно. И не у кого. Их убили, изнасиловали и бросили в ямы в Буче, Ирпене, Гостомеле…”

Оксимирон

Рэпер, из анонса концерта Russians Against War в Берлине.

“Сегодня 4 апреля, и становится очевидным весь масштаб военных преступлений, которые совершаются российским государством на территории Украины. При этом все мы склонны привыкать к постоянному потоку новостей, в том числе самых страшных. Кажется, что ни на что нельзя повлиять, но это конечно же не так. С одной стороны, любые слова и любая помощь недостаточны, но я считаю, что именно сейчас важно для каждого делать все возможное в меру своих сил”.

Юлия Ауг

Актриса.

“Мне интересно, как поддерживальщики и сторонники будут у себя в голове оправдывать все, что произошло в Буче? Как? Как это сделают пропагандисты, я примерно представляю, я сейчас не о них. Я о тех, кто думает, что все неоднозначно и Россия за мир”.

Марат Гельман

Галерист, куратор.

“Это уже не Путин. Зверства — это уже личное преступление каждого военного. С каждым днем войны люди все больше теряют человеческий облик. Надо остановиться. Эй, вы понимаете что при любом исходе эти люди вернутся в Россию уже с вкусом крови беззащитного человека, с уверенностью что им можно все, что им все должно принадлежать. Они придут в школы рассказывать о своих подвигах вашим детям”.

Российские солдаты не брезговали брать «подарки» для своих семей

3 апреля команда «Беларускі Гаюн» на канале Антона Мотолько в YouTube опубликовала видео, которое сделано онлайн-камерой курьерской службы СДЭК в Мозыре. На кадрах мужчины в форме военнослужащих России отправляют посылки. В них телевизоры, видеокарты, вытяжки. В курьерской службе подтвердили: кадры действительно из их отделения.

На 3-х часовой записи с видеокамеры в этом отделении, которая велась с 11:30 до 15:00 2 апреля 2022 года видно, что солдаты отправляют следующие вещи: телевизоры, 4 коробки с кондиционерами AKAI, электросамокат, алкоголь, видеокарты, вытяжки, аккумуляторы для авто и кучу другого. В одном из моментов можно заметить баул из украинского ТЦ «Эпицентр».

Читайте также на ForumDaily:

Россия возобновит международные авиаперелеты в 52 ‘дружественные’ страны

Массовая стрельба в Сакраменто: 6 человек погибли, больше 10 ранены

Литва первой в ЕС полностью отказалась от российского газа и отозвала своего посла из Москвы

Хотите больше важных и интересных новостей о жизни в США и иммиграции в Америку? — Поддержите нас донатом! А еще подписывайтесь на нашу страницу в Facebook. Выбирайте опцию «Приоритет в показе» —  и читайте нас первыми. Кроме того, не забудьте оформить подписку на наш канал в Telegram  и в Instagram— там много интересного. И присоединяйтесь к тысячам читателей ForumDaily New York — там вас ждет масса интересной и позитивной информации о жизни в мегаполисе.