Люби ближнего твоего — да? Как себя?

Недельная глава Торы «Кдошим»

Как-то в ночь субботы главы «Кдошим» один из хасидов спрятался за дверью ребе из Коцка, чтобы услышать, как он маавир эт ѓасидра — читает главу Торы вместе с переводом на арамейский язык, при этом каждый стих Торы прочитывается дважды, а потом — один раз его арамейский перевод.
Когда ребе подошел к чтению стиха: «Люби ближнего твоего, как самого себя», услышал хасид, что ребе произносит его так: «Люби ближнего твоего — да? Как себя?» После паузы, затянувшейся на несколько минут, последовало продолжение, похожее на вздох: «Как себя!»
Такая форма вопроса и ответа смутила сердце хасида. Он обратился к одному из приближенных к ребе людей, рабби Ѓиршу из Томашова, и спросил, что это означает. Тот объяснил:
– Ребе спросил себя: «Тора заповедует человеку любить своего ближнего «как себя», но разве можно любить себя? Ведь хасидизм Коцка утверждает, что любовь к самому себе приводит к подлогу, обману, мошенничеству и лености мысли…» И его ответ был таков: «Как себя! Так же, как каждый должен ненавидеть себя истинной ненавистью, так должен любить других истинной любовью».
…В нашей сегодняшней недельной главе «Кдошим» Тора запрещает человеку отнимать собственность у законных владельцев: «Не обижай ближнего твоего и не грабь». Ограбление считается настолько серьезным преступлением, что Рамбам в кодексе «Мишне-Тора», комментируя законы о грабеже и потере, говорит, что «каждый, кто ограбил другого на пруту (самая мелкая монетка), как будто забрал у него душу».
Это касается именно грабежа, а не кражи, хотя в обоих случаях у человека было отнято его имущество. Вор тоже забирает принадлежащее другому, но разница между вором и грабителем состоит в том, что вор признает за другим право на это имущество. Поэтому, не смея предстать перед владельцем лицом к лицу, он делает свое грязное дело тайно. В отличие от вора, грабитель, который открыто отнимает у человека его собственность, поражает самую основную точку человеческой психики — чувство собственности, что равносильно «отнятию души».
Раскаяние и исправление этого греха приводятся Торой в виде повелевающей заповеди: «И будет, осознав, что согрешил и провинился, возвратит отнятое, что отнял, то награбленное, что награбил». То есть грабитель должен вернуть взятую вещь ее владельцу, что может рассматриваться, как будто он «возвращает душу» тому, кого ограбил, исправляя тем самым грех, совершенный при ограблении.
А что говорит закон, если украденная вещь больше не существует? Рамбам пишет: «Если сама награбленная вещь не сохранилась, и захотел грабитель раскаяться, и пришел сам к ограбленному вернуть тому стоимость вещи — постановление мудрецов, что не принимают у него, а прощают ему, чтобы приблизить прямую дорогу к делающим тшуву». Объяснить это можно так: пока сохраняется возможность вернуть награбленное, необходимо сделать это, потому что таким образом возмещается ущерб, нанесенный душе человека, которого ограбили. Однако когда вернуть награбленное нереально, исправить духовный аспект совершенного преступления невозможно. В таком случае можно только заплатить ограбленному денежную компенсацию — возместить лишь нанесенный ему материальный ущерб. Поэтому, чтобы облегчить путь раскаяния, еврейские мудрецы, да будет благословенна их память, издали особое постановление, которое действует именно тогда, когда грабитель хочет покаяться и возвращается, чтобы выплатить денежную компенсацию. Это доказывает искренность раскаяния грабителя и также признание за ограбленным права собственности на похищенное имущество. Это действие фактически уже исправляет грех, совершенный грабителем. Поэтому еврейские мудрецы, желая облегчить путь раскаяния, постановили не получать с грабителя плату.
Этот закон учит нас, насколько нужно стараться помочь другому еврею совершить тшуву — чтобы «приблизить прямую дорогу к делающим тшуву», мудрецы постановили, что человек должен был отказаться от компенсации! И все потому, что каждый обязан сделать все, что от него зависит, чтобы приблизить сынов Израиля к их небесному Отцу. В этом вопросе человек должен действовать без каких-либо намерений извлечь личную выгоду — ни материальную, ни духовную. Целью его должно быть только приближение другого еврея к Творцу, даже если это занятие делами ближнего приносит ему одни потери. Потому что когда сыны Израиля совершают тшуву — они сразу же искупаются полным и истинным Избавлением (Рамбам, «Законы раскаяния»).
…Я хотел бы закончить свою статью историей о праведнике рабби Мордехае-Дове из Горностайполя. Однажды, когда он заболел, врач решил, что нужно прижечь ему одно место на спине раскаленным железом. Праведник согласился, и врач приступил к проведению процедуры. У него было три железных стержня, в разной степени раскаленных. Если пациент не чувствовал боли при касании первого, то врач прикладывал второй, с более высокой температурой. Если даже тогда пациент не чувствует боли, то врач прикладывает стержень с самым сильным жаром (впрочем, большинство пациентов чувствовали боль уже с самого начала). Когда врач прижег ребе из Горностайполя спину в первый раз, он страдал молча. Врач подумал, что пациент, должно быть, еще не чувствует жара, и заменил первый стержень на второй. Праведник ощутил сильную боль, но, полагая, что так и должно быть, молча терпел и опять не издал ни звука. Врач сменил второй стержень на третий, а праведник продолжал принимать страдания все так же молча. Врач очень удивился и воскликнул: «Я не знаю, ангел он или демон, но не в человеческих силах выдержать такую боль, не произнеся ни слова!» Врач говорил по-русски, и праведник, который не очень хорошо понимал этот язык, обратился к окружавшим его с вопросом: «Что он говорит?» Ему перевели слова врача. Праведник попросил: «Скажите ему, что когда приходит еврей с квитлом (запиской к ребе с просьбой о помощи), и невозможно, не дай Б-г, помочь ему, то это намного больнее, и тоже приходится молчать…»
Отсюда мы видим важность заповеди помочь другому еврею — будь то в материальном или в духовном. От невозможности ее исполнить нам всем, как и рабби Мордехаю-Дову из Горностайполя, должно быть больно — больнее, чем от раскаленного железа! Гут шабес!