Личный опыт: Какие соседи вам могут достаться в Америке

Фото Depositphotos

Американские соседи – куда более мирное явление природы, чем знакомые нам человек-дрель, человек-раммштайн и человек-скандал. Разве что человек-герой-любовник разбавляет унылую рутину квартиросъемщика: минимум драмы, много улыбок и ни к чему не обязывающих приветствий.

Мы жили в четвертом номере. В номере два жил Бен, маляр по контракту. Бен катился по наклонной — постоянно пьян или упорот, к нему заявлялись гости с лицами цвета оберточной бумаги. Бен жаждал общения. В редкие моменты просветления он мог прижать меня у забора и рассказать историю своего брака, который превратил его биографию в пылающий костер неутоленных амбиций. Ну вы все эти истории слышали не раз: жена вывезла из дома всё, вместе с ковролином, очистила банковские счета, разбила любимый «корвет».

За каких-то полгода Бен превратился в руину: лицо у него стало свекольного цвета, потом появился гипс, когда он пьяным свалился с лестницы. В конце концов его выселили за неуплату, и он сказал, что уходит жить в леса, по-нашему — бомжевать. Прощай, Бен.

Над нами, на втором этаже, жили: сёрфер Уоррен, «технический писатель» Грэм и строитель с экзотическим именем Джюри. Уоррен не работал (у него была удобная работящая девушка), а разучивал пассажи на банджо и не вылезал из воды.

С его гидрокостюма капало на мой велосипед, и я каждый раз просил его принять меры.

Тишайший Грэм затворничал – он изредка водил свою «Тойоту Тандра» с торпедой, заваленной ракушками и голышами с пляжа. Еще у Грэма был мотоцикл «Бюэлл» на вечном приколе, как крейсер «Аврора», который он ни разу за 2 года не расчехлил. Аккумулятор стоял на подзарядке, как под капельницей. Я так и не понял, о чем таком техническом писал Грэм; однажды он пришел искать работы в нашу контору, и я догадался, что в дверь к нему постучался писательский карачун.

Фото Depositphotos

Строитель Джюри оказался румыном – нет, я не спрашивал ни об укладке кафеля, ни о графе Дракуле — он бы все равно не понял юмора. С Джюри мы пару раз пили пиво, он оказался очень депрессивным уроженцем Трансильвании – потерял дом после развода, выплачивал алименты и смотрел на мир через сосуд, полный черного разочарования. Женщины – кровопийцы, девушки – шлюхи с прицелом на твой карман.

А особо надо опасаться украинок, потому что у них нет сердца. Украинки, парируйте.

Узнав, что я встречаюсь с 25-летней, он даже не стал скрывать зависти. Больше я к нему не ходил, а потом и вовсе съехал. Я встретил Джюри через пару лет, он познакомил меня со своей женой-филиппинкой. Надеюсь, он сперва проверил ее кардиограмму, или как там измеряют сердечность.

Лорен, из номера 5, страдала эмфиземой. Ей привозили зеленые кислородные баллончики размером с пол-литровую бутылку. Дверь у нее всегда была нараспашку, Лорен задыхалась и ей нужен был сквозняк. Однажды она зазвала меня в гости через эту самую дверь, и я час болтал с ней в сумрачной квартире, заставленной мебелью до глаз.

Прощаясь, я из идиотской вежливости пожелал ей выздоравливать, на что она рассмеялась: «Боюсь, не в этот раз, милый!», громко свистя остатками легких. Неделю спустя я вернулся с работы и увидел, как Лорен увозит неотложка. Через пару дней приехали грузчики и очистили ее квартиру, оставив около двери, как на Эвересте, батарею кислородных баллонов.

Через забор жило студенчество – человек 5, вскладчину снимающих дом. У ребят было 2 агрегатных состояния: попойка и похмелье. По утрам я выглядывал в окно и видел пожеванных соседей, валяющихся в шезлонгах в тех самых помоечных очках от солнца, которые носят только в Калифорнии.

Мой друг Мэтью однажды выловил пару таких со дна ручья в Арройо Секо, и с той поры я понял, откуда их берут. У студентов росли апельсин и яблоня, до которых никому не было дела. Апельсин так надрывался, что усыпал всю землю вокруг, на это больно было смотреть. Однажды я не выдержал и предложил им собрать урожай. До самой зимы ни яблок, ни апельсинов я больше не покупал. А с пьянками дело окончилось обычно – кто-то вызвал полицию, соседям влепили штраф, и до конца семестра все стихло. Потом я переехал в трейлер-парк, где снял комнату и познакомился с Сарой.

Фото Depositphotos

Сара была ярчайшей из моих соседей, без сомнений. Она сумела поломать несколько моих прочных шаблонов об американцах. Для начала я узнал, что курить траву можно не просто ежедневно, но по нескольку раз в день. Оказалось, можно курить в рабочее время, чтобы успокоиться или чтобы развеселиться, перед поездкой, за рулем и после поездки, работая в полевой экспедиции, плывя на каяке и так до бесконечности. Еще она показала мне крепкую калифорнийскую семейственность: это когда мама, папа, кузен, отчим и двое друзей сперва обедают, а потом дружно пускают бонг по кругу, обсуждая разницу между сортами ганджа.

В трейлер-парке обитало 2 типа жителей: туристы на громадных RV, путешествующие через континент, и постоянные, которые снимали свои жилища с колес и оседали на годы, медленно врастая в землю. Тайлер занимался ремонтом крыш и все время торчал на дороге с мобильником, пытаясь поймать сигнал. Пит-заика держал трехногого пса по имени Норман.

Пит везде околачивался с ветродуем, гоняя листву и мусор. На первом этаже жил старенький лэндлорд по имени Билл, жертва Паркинсона – у Билла дрожало все, включая голос. Каждую неделю он собирал религиозный клуб, человек 15 жгли благовония и ходили крестным ходом вокруг бассейна, распевая мантры.

Билл рассказал мне, что в молодости соседствовал с русским матросом и в доказательство надтреснутым голосом спел «Широка страна моя родная».

Я подтягивал. Оказалось, Билл знает слова лучше моего. В Сакраменто я поселился под одной крышей с тремя черными и вьетнамцем. Стиви был настоящим персонажем. Панический ипохондрик, он без конца драил ванную и носился с историями о том, что в округе нашли гремучих змей или пуму, которые спят и видят, как бы уморить местных. Стиви работал на почте ночь через три и прятался от коллектора из кредитного союза, который пытался забрать за долги его «БМВ».

У Стиви был хороший вкус к автомобилям. Его очень тревожили давление и холестерин; чтобы снять беспокойство, Стив завтракал, обедал и ужинал жареной на гриле говядиной. Для поправки здоровья он решил ездить на велосипеде, и даже купил 2 подержанных велика без седел. Четыре месяца он не мог собраться и купить к ним запчастей. Январской ночью Стиви сел в свой бимер и исчез навсегда, не заплатив за последний месяц и оставив пол-гаража барахла.

Кэлвин разбирался в Гогене и Сезанне, истории передачи Крыма Украине и джазовых интерпретациях. Однако, он страшно удивился тому, что в банке содовой 40 граммов сахара и это даже на ней написано.

Долговязый Крис ездил на хипповом велосипеде-фикси, пока не обзавелся подружкой-мулаткой. Мулатка посылала Криса так непринужденно, что я слышал это этажом ниже, в другом конце дома.

Раз в неделю в доме появлялись родители лендлорда, китайская пара: суровая мама, словно вырезанная из камня, и папа, который не знал по-английски ни бельмеса, но рвался общаться. Он заставлял нас держать открытой дверь в ванную, от плесени, а однажды жестами рассказывал мне о падении малайзийского «боинга». Правда, я так и не понял, что он имел в виду – даже если очень громко кричать по-китайски, смысл остается туманным.

У нашего забора росла соседская слива, я почти всю ощипал ее со своей стороны – сливами хорошо закусывать. С теми соседями я так и не познакомился. Наверное, к лучшему.

Коля Сулима

Блог напечатан с разрешения автора.