Кто такие бастарды, и как они становились королями

Кадр из сериала «Игра престолов» Фото: imdb.com

Сериал «Игра престолов» — один из самых успешных на телевидении, и бастарды — его ключевые герои. О положении бастардов в средневековом обществе, правах незаконнорожденных детей на наследство и бастардах, которые стали королями, — в материала ПостНауки.

Термин bastardus — средневековое изобретение, появляется с XI века в преимущественно французских источниках и, согласно наиболее распространенному объяснению, происходит от латинского слова bastum («седло»), а обозначает, соответственно, человека, зачатого «в седле», то есть на ходу и (или) каким-то путником, а не в браке с законным мужем.

Тоже средневекового, даже более позднего происхождения, понятие illegitimus («незаконный»), появляющееся в источниках XIII века. Но до того были в ходу другие термины, пришедшие из древнееврейского, греческого и классической латыни и обозначающие различные категории незаконнорожденных, хотя эти различия разными авторами определялись по-разному. Так, мамзер обозначал ребенка проститутки, нотус — плод прелюбодеяния, спуриус — рожденного любовницей, а натуралис — конкубинкой, постоянной и единственной сожительницей, близкой к жене. Согласно другим толкованиям, нотус и спуриус — продукты мезальянса, только у нотуса благородный отец, а у спуриуса — благородная мать (так считал Исидор Севильский). Натуралис же — это ребенок двух неженатых людей, которые теоретически могут заключить брак; такие дети могут наследовать, если у отца нет законных детей.

Бастарды и закон

Незаконнорожденность не была табуированной темой, она обсуждалась в законодательстве — взять, к примеру, Мертонский статут 1235 года или английские «Законы о бедных» 1536 года. Задача законотворцев состояла в том, чтобы максимально четко отрегулировать права наследования, предотвратив тяжбы и конфликты, или, как в случае «Законов о бедных», снять с общины бремя содержания матери-одиночки, возложив его на тайного отца, если такового удавалось идентифицировать. Несколько позже зазвучали и соображения морального порядка: почему человек должен страдать за грехи других (своих родителей)? Страдал же он не только потому, что лишался наследства, но и в силу разных других ограничений. К примеру, по имперскому законодательству, бастард не мог занимать публичных должностей и не мог вести врачебную практику.

Положение бастардов менялось во времени и пространстве, разнообразие касалось нескольких ключевых вопросов. Мог ли отец постфактум узаконить ребенка путем брака с его матерью, или путем официального признания его своим ребенком, или каким-либо другим путем? Могла ли высочайшая милость спасти от клейма бастарда? В каких исключительных случаях бастард мог претендовать на наследство? Разработка этих тем коррелировала с более крупными изменениями в средневековом семейном и имущественном праве, прежде всего с ужесточением рамок брака, в том числе запретом инцеста и бигамии, произведенным григорианской реформой XI века, и с переходом к майорату по праву первородства.

В итоге, хотя некоторые ученые прослеживают дискриминацию бастардов в VII–VIII веках, чаще всего XII век называют переломным в отношении к незаконнорожденным: возможности для них сократились (в отличие от предшествующих столетий, бастарды аристократов больше не могли быть признаны наследниками, стать князьями церкви или — в Англии — пэрами), но при этом их статус и имеющиеся права были юридически зафиксированы, и в этом смысле бастарды были узаконены. Выбор этого рубежа согласуется с влиятельной концепцией Роберта Мура о формировании в XII веке «преследующего общества» — начала европейской нетерпимости и исключения и преследования различных меньшинств.

Король Артур. Изображение с гобелена христианских героев. Фото: wikipedia.org

Тогда же эта тема, становясь весьма животрепещущей, находит отражение в литературе на венакуляре, начиная с французской эпической поэмы «Рауль де Камбре»; в других текстах бастардами оказываются самые любимые и почтенные средневековые герои: король Артур и Карл Великий, Шарлемань.

Положение бастардов после XII века

Но и в последующие столетия были различия и колебания. Так, в некоторых городах в XIV–XV веках незаконнорожденные — как местные, так и пришлые — могли стать полноправными жителями, а где-то не могли; впрочем, не могли и некоторые другие категории, например, неженатые люди. Как правило, допуск бастардов и вообще либерализация иммиграционной политики были вызваны демографическими кризисами после эпидемий.

Важно иметь в виду, что, каким бы ни было законодательство, особенно в отсутствие четких законов о бастардах в раннем Средневековье, родители могли действовать по своему усмотрению. К примеру, бастарды не могли быть наследниками основного, недвижимого имущества, но могли жить с него; их можно было оделять щедрыми дарами из числа движимого имущества, а дочерей — расширенным приданным или назначать им пансион из средств, отходящих законному наследнику, и заботиться о респектабельных брачных партиях для них, с тем чтобы они совсем не выпали из своей социальной страты.

Собственно, эта страта — вкупе с намерениями конкретных родителей и особыми обстоятельствами (например, отсутствием законных детей, нередко приводящим к узакониванию бастардов и даже отдаче их на воспитание законной жене) — и предопределяла положение рожденного вне брака ребенка. Чем ниже по социальной лестнице, тем менее завидными были его перспективы: бедные женщины просто бросали таких детей вскоре после их рождения. Для подкидышей во многих городах учреждались приюты: госпиталь Святой Екатерины в Лондоне или Святого Духа в Риме (папа Иннокентий III основал его, дабы женщины не выбрасывали больше своих детей в реку Тибр), знаменитый Ospedale degli Innocenti («Приют невинных» во Флоренции): из первой сотни найденышей, попавших в этот приют, 99 были бастардами, родившимися преимущественно у матерей-служанок и отцов-патрициев.

Бастарды в еврейских общинах

Если представлять средневековый европейский мир мультикультурным, а не исключительно римско-христианским, и не забывать о диаспорах, можно для сравнения посмотреть на отношение к незаконнорожденным в еврейских общинах. Считается, что особым либертинажем отличались сефарды — испанские евреи. Под влиянием окружавшей их мусульманской практики они заводили если не вторых жен, то конкубинок, которыми зачастую оказывались служанки-сарацинки, то есть девушки из иной этноконфессиональной общины и более низкого социального статуса. Если подобный конкубинаж приносил потомство, это вызывало особое негодование раввинов, которые вставали на защиту оскорбленных чувств и пошатнувшегося положения законных жен.

Мужчины решали проблему по-разному: известен случай, когда еврей убил двоих из нескольких детей, рожденных ему содержанкой-сарацинкой (нет человека — нет проблемы), но чаще, получив известие о наступлении беременности, конкубинку обращали в иудаизм, и тогда рожденный ребенок считался евреем, но не представлял серьезной конкуренции законным наследникам отца. Однако эти дети, хотя и рожденные вне законного брака, не были собственно незаконнорожденными, мамзерами, согласно еврейскому праву. Мамзер — это ребенок, рожденный замужней женщиной не от мужа. Статус мамзеров незавидный, они могут вступать в брак только с подобными себе и подвергаются другой дискриминации. То, что это своего рода второсортная социальная категория, хорошо видно, например, в таком анекдоте из Вавилонского Талмуда:

Сказал рав Зейра в Махузе: «Прозелиту разрешено жениться на незаконнорожденной». Закидали его все слушатели этрогами своими. Сказал Рава: «Кто же говорит такое в месте, где много прозелитов?». Сказал Рава в Махузе: «Прозелиту разрешено жениться на дочери коэна». Нагрузили его шелками.

Учитывая серьезность последствий, обычно, если муж был готов признать ребенка своим, старались, чтобы тайна его происхождения не всплывала, иногда вопреки очевидности: например, объявляли, что беременность продолжалась двенадцать месяцев и тому подобное.

Бастарды в знатных семьях

Тема незаконнорожденности была актуальна прежде всего для высших слоев общества, ведь дело было не столько в греховности внебрачного секса, сколько в наследовании статуса и имения. Соответственно, законы о бастардах представляли интерес для людей, обладавших богатством и властью, и эти же люди влияли на их принятие. Примечательно, что оформление статуса бастарда в XII веке последовало не только за определением границ законного брака в каноническом праве, но и за формированием знати, часто занятой спорами о наследстве и нуждающейся в соответствующем законодательстве.

Вильгельм I Завоеватель, незаконнорожденный сын норманнского герцога Роберта II Великолепного. Фото: wikipedia.org

Чем крупнее знать, чем выше стоит на лестнице сеньориально-вассальной иерархии, тем больше шансов, что сюжет с бастардами привлечет внимание сеньора или церкви, отразится в источниках и дойдет до наших дней. К примеру, графа Русильона в XII веке два папы осуждали за то, что тот отверг законную жену и мать законного сына и воссоединился с многолетней конкубинкой, матерью других детей, и превентивно запрещали ему завещать графство незаконным отпрыскам. Впрочем, граф, по-видимому, и не думал действовать в обход законного сына, а тот, в свою очередь, не оставив законных наследников, тоже не рассматривал в этом качестве бастардов, а завещал графство своему сюзерену — графу Барселонскому.

Другой яркий пример, относящийся к тому же переходному периоду внедрения границ законного брака и начала исключения бастардов, включает участие заинтересованного «доброхота». Племянник английского сеньора Уильяма Саквилла начинает тяжбу, планируя получить дядино наследство в обход своей кузины и его дочери, настаивая на том, что она незаконнорожденная, поскольку брак с ее матерью дядя заключил, не расторгнув свой первый брак, и поэтому впоследствии он был признан недействительным и аннулирован папским легатом. Адвокат дочери изобретательно защищал ее интересы, указывая, например, на то, что она-то невинна и не должна отвечать за грехи своего отца, а также на то, что если расторжение брака ретроактивно делает бастардами рожденных в нем детей, то незаконнорожденными оказываются французские принцессы — дочери Алиеноры Аквитанской и Людовика VII, расторгших свой брак.

Королевские бастарды

Могли быть и более могущественные интересанты лишить кого-нибудь наследства. Так, английский король Генри II отнял титул и владения у потомков — равно у законных дочерей и незаконного сына, графа Корнуэльского, на основании того, что сам граф был бастардом короля Генри I. Если посмотреть на генеалогические древа европейских династий, отпрыски с подозрением на незаконнорожденность и браки с подозрением на незаконность будут везде и в изрядном количестве. При этом надо — но далеко не всегда возможно — различать реальность и орудие в политической игре: были несомненные бастарды, которым это не помешало занять престол, и были потерявшие шансы на власть законные наследники, которых заклеймила бастардами враждебная придворная группировка.

Бастардом был дед Карла Великого Карл Мартелл. Бастардом был Вильгельм Завоеватель, заменивший этим прозвищем первоначальное свое прозвище — Бастард. Примечательно, что если он смог стать королем, то его незаконнорожденный внук Ричард Глочестер в XII веке уже не смог. Бастарды — не воцарившиеся, но титулованные — были у Филиппа II Французского, Генри I Английского и у различных королей Кастилии и Арагона. Не говоря уже о многочисленных инцестуальных королевских браках, в которых рождались дети, которых без нужды не объявляли бастардами.

И напротив, по мере надобности мятежная знать прибегала к такой стратегии, как поддержка королевских бастардов против законных наследников. В зависимости от расстановки сил в феодальных коалициях подобные усобицы могли заканчиваться победой бастарда, как произошло в войне кастильского короля Педро Жестокого с его незаконнорожденным сводным братом, после гибели Педро ставшим королем Энрике II. А спустя век часть кастильской знати сочла для себя выгодным признать незаконнорожденной дочь другого Энрике — Энрике IV — Хуану и поддержать в борьбе за престол его сестру Изабеллу, будущую Изабеллу Католичку.

Коронационный портрет Елизаветы I Тюдор. Фото: wikipedia.org

Другая великая королева позднего Средневековья Елизавета Тюдор, будучи дочерью короля и королевы, не раз называлась незаконнорожденной, причем по разным причинам. После казни ее матери и заключения ее отцом нового брака Елизавета была объявлена бастардом, так как ее мать уже не была королевой, и лишена титула принцессы Уэльсской. И впоследствии католическая партия неоднократно рассуждала о незаконнорожденности королевы, не признавая легитимность развода ее отца с его первой женой, Екатериной Арагонской, и брака с фрейлиной.

Бастарды в культуре

Как, разумеется, само явление, так и средневековый дискурс о бастардах с его двойственностью — сочетанием политического прагматизма и христианского морализаторства — сохранились и в Новое время. Так, герцог Сен-Симон в своих мемуарах возмущался, что Людовик XIV устраивает браки своих внебрачных детей с принцами крови, тем самым пятная нечистотой святая святых королевства — королевскую семью. Бастарды, с точки зрения Сен-Симона, нечисты не только потому, что в их жилах течет иная, а не голубая кровь, но и потому, что несут стигму греха родителей.

Читайте также на ForumDaily:

Как русский язык помог выдумать дотракийский из «Игры престолов»

Как избавиться от акцента в английском языке

Хотите больше важных и интересных новостей о жизни в США и иммиграции в Америку? — Поддержите нас донатом! А еще подписывайтесь на нашу страницу в Facebook. Выбирайте опцию «Приоритет в показе» —  и читайте нас первыми. Кроме того, не забудьте оформить подписку на наш канал в Telegram  и в Instagram— там много интересного. И присоединяйтесь к тысячам читателей ForumDaily New York — там вас ждет масса интересной и позитивной информации о жизни в мегаполисе.