Кризис американской полиции: 4 варианта замены традиционных правоохранителей

Мир, в котором будет гораздо меньше полиции, возможен. VOX рассказывает, что эксперты думают по поводу того, как может выглядеть этот мир.

Фото: Shutterstock

В ночь на пятницу, 12 июня, полицейский застрелил Рейшарда Брукса, 27-летнего темнокожего мужчину, возле сервиса drive-thru ресторана быстрого питания Wendy’s в Атланте. Полицейские приехали после полученной жалобы о том, что Брукс спал в своем автомобиле, который блокировал проезд и заставлял другие машины объезжать его.

Видео с места инцидента показывает, что общение начинается спокойно. Брукс неоднократно просит разрешить ему оставить машину на стоянке и пойти к дому сестры, который, по его словам, находится неподалеку. Но офицер настаивает, чтобы он сдал полевой тест на трезвость, который обнаруживает, что уровень алкоголя в крови у Брукса немного превышает допустимый предел. Офицер пытается надеть наручники на Брукса, мужчина сопротивляется, и начинается физическая борьба. Брукс хватает электрошокер офицера, начинает убегать и поворачивается, чтобы его использовать. Через несколько секунд мужчина неподвижно лежит на земле, получив три пули.

Это был не первый случай, когда во время полицейского взаимодействия убили темнокожего, заснувшего в припаркованной машине. Это был даже не первый раз за последние недели. В 5:30 утра в День поминовения — в день убийства Джорджа Флойда — Дион Джонсон спал в своей машине на обочине шоссе в северном Фениксе, когда к нему подошел полицейский штата Аризона, который планировал арестовать Джонсона за «подозрение в нарушении правил вождения». Согласно отчету офицера, Джонсон сопротивлялся аресту и потянулся за оружием офицера. Офицер застрелил Джонсона в целях самообороны.

В обоих случаях возникает один и тот же основной вопрос: почему вооруженные представители власти выбрали такой ответ на то, что эти мужчины спали в своих машинах? То же самое можно спросить о споре по поводу (возможно) поддельной купюры в 20 долларов (дело Джорджа Флойда). Ошибочное вторжение с поиском наркотиков. Дорожный штраф. Продажа необлагаемых налогом сигарет. Ни одно из этих нарушений не началось с насилия, но каждое закончилось смертью темнокожего мужчины или женщины, убитого вооруженным полицейским. Истории изобилуют примерами того, что в подобных ситуациях полиция убивает и белых, и коренных американцев, и латиноамериканцев и американцев азиатского происхождения.

Эта динамика отражает структуру полицейской деятельности в США. Те же офицеры, которые пишут отчеты об авариях и реагируют на жалобы на шум, также могут стрелять и убивать. Это означает, что один полицейский обладает монополией на весь континуум силы, от случайных разговоров до агрессивного ареста, стрельбы и убийств. Ситуация может перерасти из спокойного разговора в применение смертельной силы в считанные секунды, полностью по их усмотрению. Если бы тот, кто ответил на звонок, не имел электрошокеров и огнестрельного оружия, Брукс был бы жив и сегодня.

Многие европейские страны рассматривают применение смертельной силы как узкую специализацию и соответственно структурируют свои полицейские силы.

«Если бы это произошло в Великобритании, первым, кто обратился бы к Бруксу, был бы сотрудник службы поддержки сообщества, — говорит Колин Роджерс, бывший инспектор полиции Великобритании, ставший криминологом в Университете Южного Уэльса. — Он, конечно, не был бы вооружен. И даже если бы это взаимодействие шло плохо, на помощь пришел бы офицер, вооруженный только дубинкой и наручниками, а не пистолетом».

В 2015 году расследование Guardian показало, что британская полиция за 24 года в Англии и Уэльсе застрелила меньше людей (55), чем американская полиция за первые 24 дня 2015 года в США. Это несоответствие может быть объяснено лишь частично различиями в вооруженных столкновениях: американская полиция застрелила 161 безоружного человека только в 2015 году. Отчасти это объясняется исключительно высоким уровнем владения оружием в Америке, из-за которого сотрудники полиции постоянно находятся в состоянии повышенной бдительности.

Это также связано с тем, что в Великобритании государственные чиновники, которые несут подавляющее большинство обязанностей по обеспечению общественной безопасности — от патрулирования улиц до реагирования на ненасильственные преступления — не носят огнестрельного оружия. Только около 10% британских полицейских носят оружие, и они в основном работают в командах высококвалифицированных специалистов, чья работа полного дня заключается в том, чтобы отвечать на вызовы максимально возможного уровня угрозы, такие как активный стрелок или террористическая атака.

Что, если в США решат сделать то же самое? Что, если на фоне повсеместных призывов к дефинансированию департаментов в США сделать традиционную полицию — определяемую способностью развертывания потенциально смертельных сил как узкой специализацией? Как бы выглядел этот мир? Что больше не будет делать полиция и кто займет ее место?

«Мне легко представить себе мир, в котором Рейшарда Брукса в ту ночь отвезут домой, а не застрелят, — говорит профессор права в Джорджтаунском университете Кристи Лопес. — Для меня вопрос в том, есть ли у нас воля и желание создать систему общественной безопасности, которая сделает этот мир реальностью».

За последние несколько недель автор этой статьи Родж Карма поговорил более чем с дюжиной социологов, криминологов, экспертов в области полиции, некоммерческих лидеров и ученых-юристов, чтобы лучше понять диапазон альтернатив, существующих в нынешней универсальной модели полицейского реагирования в США. Автор хотел узнать, какие альтернативы можно разработать для решения уникальных задач, таких как подавляющее присутствие огнестрельного оружия, переплетенная история расизма и полицейской деятельности и относительно высокий уровень насильственных преступлений в Соединенных Штатах. Вот четыре идеи, которые они предложили.

Идея 1. Создание специализированных отделов дорожного регулирования

Подавляющее большинство взаимодействий гражданских лиц с полицией происходит на дороге. Согласно отчету Департамента юстиции за 2015 год, из 50 миллионов американцев, которые вступили в контакт с полицией за год, 25 миллионов были остановлены в машинах, на которых они ехали или где находились в качестве пассажиров (чернокожие американцы были наиболее вероятными объектами такого внимания). Еще 8 миллионов человек попали в автомобильную аварию. И многие из 9 миллионов, которые звонили в полицию, чтобы сообщить о преступлениях, сообщали об авариях на дорогах.

Нет оправданной причины, по которой вооруженные сотрудники полиции должны отвечать за безопасность дорожного движения. Полицейских не нанимают за конкретный талант в области регулирования дорожного движения, составления отчетов об авариях или выписывания штрафов. А развертывание вооруженных офицеров для выполнения таких рутинных задач создает риск ненужного применения смертельной силы в миллионах столкновений каждый год. Убийство полицией Филандо Кастилии в 2016 году было одним из примеров (среди многих других) того, что обычная остановка на дороге стала катастрофой — и этого просто не произошло бы, если бы у офицера не было пистолета. Арест Сандры Блэнд за то, что она без сигнала перестроилась в другой ряд, и ее последующее самоубийство — еще один пример.

Нетрудно представить передачу большинства функций дорожного патрулирования специализированным сотрудникам — это делается для множества других ролей в сфере общественной безопасности, таких как проверка ресторанов и продуктов питания. На автомобильных дорогах Англии работают невооруженные офицеры дорожного движения, которые ездят на разных транспортных средствах, и многие другие дорожные обязанности страны оставлены на усмотрение «офицеров общественной поддержки», которые могут выписывать штрафы, но без оружия, и у них нет полномочий для ареста.

Некоторые города США даже начинают предпринимать шаги в этом направлении, в основном из-за того, что вооруженные полицейские — очень дорогой способ управления дорожным движением. В 2017 году город Новый Орлеан утвердил департамент NOPD, нанимая сторонних офицеров для работы с авариями, в которых нет травм и нет опасений в том, что водитель управлял машиной под воздействием алкоголя или каких-либо веществ.

По теме: Трамп подписал распоряжение о реформе полиции: что в документе

Идея 2. Участие посредников в разрешении мелких споров

Огромное количество обращений в полицию связано с относительно небольшими межличностными спорами: споры по поводу уровня шума, незаконного проникновения на чужую территорию, плохого поведения домашних животных или хулиганства; споры между супругами, членами семьи, соседями по комнате, дому или кварталу.

Без посредника то, что начинается как незначительный спор, может перерасти в насилие. Но нет особой причины, по которой посредническая деятельность должна быть возложена на вооруженных полицейских; во всяком случае, традиционная полиция, как правило, излишне обостряет эти ситуации, что приводит к арестам или еще хуже.

Вот почему ряд стран, таких как Великобритания, Бельгия, Франция, Нидерланды и Южная Африка, создали особый класс сотрудников, которых можно назвать «профессионалами в области общественной безопасности». Они безоружны, у них нет большинства формальных полицейских полномочий, и они выполняют такие обязанности, как работа с молодежью, посредничество в конфликтах, патрулирование в сообществах и борьба с преступностью и беспорядками на низком уровне. Предварительные результаты их влияния на преступность и благополучие сообщества были многообещающими.

«Идея заключалась в том, чтобы сотрудники службы поддержки сообщества [британская версия этой роли] играли роль моста между сообществами и сотрудниками полиции, — говорит Роджерс. — Поскольку мы безоружны, мы осуществляем поддержание порядка в общинах и вместе с ними, а не над ними».

Подобный подход был впервые применен во многих программах «охвата улиц» в США, таких как Cure Violence и Advance Peace, в которых используются «прерыватели насилия» и «миротворцы» из местных сообществ для посредничества в конфликтах, прежде чем они перерастут в насилие более высокого уровня. Научные оценки этих усилий показали, что неполицейское посредничество может быть весьма успешным при правильном исполнении.

«Если кто-то в гневе или думает о стрельбе, прерыватели насилия почти всегда способны успокоить этого человека и остановить его от действий, — говорит основатель Cure Violence Гэри Слюткин. — Цель состоит в том, чтобы сдержать происшествия до того, как это станет делом полиции. Если ничего еще не произошло, это не полицейское дело».

Автор этой статьи спросил А.Т. Митчелла, бывшего «прерывателя насилия», который сейчас руководит программой «Cure Violence’s ManUp» в Нью-Йорке, о том, что он думает о споре между Джорджем Флойдом и кассиром магазина, который утверждал, что Флойд использовал поддельную купюру в 20 долларов.

«В этой ситуации нужен был кто-то для разрешения конфликта, — сказал Митчелл. — Должен ли был [Флойд] извиниться? Понимал ли он вообще, что происходит? Мы не знаем. Но я скажу вам кое-что: если бы нам позвонили, мы смогли бы встать между ними, и этот человек все еще был бы жив».

Можно представить, как города нанимают кадры «общественных посредников» в качестве работников местного здравоохранения — это будет отдел, обученный разрешению конфликтов, прикладной психологии и управлению отношениями. Как и их европейские коллеги, эти посредники были бы совершенно безоружными, не имели бы формальных полицейских полномочий и носили форму, отличную от традиционных офицеров. Они могли потратить свое время на построение отношений с членами местного сообщества и поддержание присутствия в школах, кварталах и общественных местах с высокой посещаемостью.

Города могут даже разработать специальный номер 2-11 или 3-11, чтобы заинтересованные соседи, супруги или граждане могли звонить, когда они стали свидетелями споров, и могли перенаправлять соответствующие звонки 9-11 в посредническую группу сообщества. Если какой-либо из этих споров начнет перерастать в насилие, общественные посредники могут иметь специальные системы молчаливого оповещения (аналогичные тем, которые пожилые люди используют для получения медицинской помощи), чтобы вызвать вооруженную полицию для подкрепления.

«Представьте себе мир, в котором сотрудники первичного реагирования действительно умеют успокаивать ситуации, чтобы люди могли продолжать свою жизнь, и никто не заканчивает тем, что их арестовывают — или того хуже, — говорит Барри Фридман, директор проекта полиции в Нью-Йоркском университете. — В этом мире нам не нужно столько полицейских, которые ходят с оружием».

Фото: Shutterstock

Идея 3. Создание мобильных подразделений по реагированию на кризисные ситуации

Часто роль полицейского переходит от посредничества к своего рода социальной работе, обычно с участием таких людей, как бездомные, пьяные, злоупотребляющие психоактивными веществами или страдающие психическими заболеваниями.

Результаты могут быть катастрофическими. Около половины заключенных имеют психические заболевания. Около четверти смертельных случаев с правоохранительными органами касаются человека с проблемами психического здоровья (и эти цифры, возможно, серьезно занижены). Массово непропорциональное количество полицейских вызовов и арестов в городах по всей стране затрагивает бездомных. В Портленде, штат Орегон, бездомное население города составляло 52% всех арестов города в 2017 году, хотя они составляют менее 3% населения Портленда.

«Вы не пытались бы построить дом с помощью отбойного молотка, — говорит Захари Норрис, директор Центра по правам человека в Центре Эллы Бейкер. — Но это то, что мы делаем, когда поручаем сотрудникам полиции решать проблемы общественного здравоохранения, такие как токсикомания, бездомность и психические заболевания».

Одной из наиболее многообещающих альтернатив полицейской модели социальной работы является программа под названием Cahoots, коллаборация между местной полицией и общественной службой под названием White Bird Clinic, работающая в Юджине и Спрингфилде, штат Орегон. В этих городах полицейские не отправляются на каждый звонок 9-11. Вместо этого около 20% звонков — часто звонков бездомных, наркозависимых, пьяных или психически больных — направляются в отдельную группу специалистов, хорошо подготовленных в области консультирования по вопросам психического здоровья, социальной работы и устранения кризисных ситуаций.

Сотрудники Cahoots не размахивают оружием какого-либо вида. Они одеваются в черные толстовки, слушают полицейские радиостанции через наушники и целенаправленно разговаривают в спокойных тонах, используя располагающий язык тела. Их роль ближе к роли «скорой помощи» по социальным вопросам, чем к роли традиционного полицейского: они оценивают ситуацию, помогают человеку как можно лучше, а затем при необходимости направляют его на более высокий уровень ухода или обслуживания. Если ситуация обостряется, они могут также вызвать полицию для подкрепления, но это происходит редко. В 2019 году Cahoots получили около 24 000 звонков, а полицейскую службу поддержки пришлось вызывать менее чем в 1% случаев.

«За 30 лет у нас никогда не было серьезных травм или смертей, за которые наша команда несла ответственность, — сказала Эбони Морган, кризисный работник из Cahoots. — Я думаю, что это важно».

В довершение всего, Cahoots экономит около 15 миллионов долларов в год в полицейских управлениях Юджина и Спрингфилда, по словам координатора клиники Бена Брубейкера, при этом заботясь об инцидентах, которые в противном случае пришлось бы обрабатывать правоохранительным органам или отделениям неотложной помощи — намного более дорогостоящие решения.

Модель Cahoots легко масштабируется в других местах. И законодатели в городах по всей стране, включая Сан-Франциско, Окленд и Миннеаполис, рассматривают возможность сделать это.

Власти городов могли бы также подумать о том, чтобы построить и улучшить эту модель. Основным ограничением существующей программы является тот факт, что ее юрисдикция заключается только в «некриминальных» вызовах. Это означает, что обычных полицейских вполне можно отправить для решения ситуаций, с которыми кризисные работники в Cahoots гораздо лучше подготовлены.

Здесь есть два возможных средства правовой защиты. Одно из них — декриминализация таких вопросов, как зависимость и бездомность.

«В настоящее время действия полиции по борьбе с бездомностью обусловлены криминализацией городских законов, — говорит Мария Фоскаринис, исполнительный директор Национального юридического центра по проблемам бездомности и бедности. — Обычно звонки о бездомных касаются таких вопросов, как сон в неположенных местах или попрошайничество, которые не должны решаться правоохранительными органами. Изменение законов, криминализирующих такое поведение, может расширить спектр действий, которые может выполнять мобильное подразделение по реагированию на кризисы, такое как Cahoots».

Другая идея заключается в развертывании гибридных подразделений реагирования, состоящих как из сотрудников полиции, так и из мобильных кризисных служб, в ситуациях, которые обычно выходили бы за рамки компетенции Cahoots. Например, полицию могут вызвать на место происшествия, чтобы прекратить жестокую драку. Но легко представить, что команда Cahoots сначала приедет и попытается разрядить обстановку, пока полицейские ждут неподалеку вне поля зрения, чтобы их вызвали, только если это будет сочтено необходимым.

«Я был бы очень рад представить себе совершенно другую модель первого реагирования, — говорит Фридман. — Это означает, что люди обучаются совершенно по-другому, распределяют этих людей по-другому и дают им другую систему вознаграждений, чем мы давали полицейским».

По теме: Знайте свои права: как вести себя с полицейскими в США

Идея 4. Эксперимент с самоконтролем сообщества

Первые три идеи включают решения, которые чиновники местных органов власти могли бы довольно легко добавить в существующие модели полицейской деятельности. Но что, если полностью изменить модель? Что, если вместо того, чтобы следить за общественностью, публике отдадут ресурсы для полиции?

Чуть более 20 лет назад правительство Австралии сделало именно это.

История коренной общины в Австралии полна репрессий, жестокости и насилия со стороны государства. Описания отношений между полицией и коренными народами читаются так, как будто их можно извлечь прямо из современного афроамериканского опыта в Соединенных Штатах (не говоря уже о коренных общинах США). Как пишет Гарри Блэгг, профессор права в Университете Чарльза Дарвина в Австралии:

«Исторически полиция была инструментом контроля, ограничения или наблюдения за выходом коренных народов в доминирующее белое сообщество. По мнению криминологов, это привело к наследию в виде чрезмерной полицейской деятельности в отношении коренных народов в общественной сфере — где они могут представлять угрозу для общественного порядка — и недостаточной полицейской деятельности («недостаточное обслуживание» может быть лучшим термином) для коренных народов в их собственных общинах».

Это начало меняться в 1990-х годах, когда правительственная комиссия установила, что в тюрьмах было слишком много представителей коренных народов в результате системного предубеждения. Авторы пришли к выводу, что единственный способ покончить с этой несправедливостью — полностью переосмыслить способ взаимодействия австралийцев с системой уголовного правосудия.

Одна рекомендация, которую они сделали, состояла в том, чтобы правительство финансировало местные формы самоконтроля сообщества, такие как Julalikari Night Patrol в северной Австралии. Идея ночных патрулей была проста: повысить общественную безопасность, создав буфер между коренными народами и полицией. Вот как социолог из Принстона Патрик Шарки описал свое посещение патруля Ньонгар в Перте, Австралия, в своей книге «Непростой мир: великое снижение преступности, возрождение городской жизни и следующая война с насилием» в 2018 году:

«Я присоединился к команде во главе с Энни и Рэйчел, двумя замечательными женщинами, которых было замечательно наблюдать в действии. Я смотрел, как они пытались успокоить мужчину без рубашки, который был пьян и воинственен перед переполненным баром. Я видел, как они разговаривали с человеком, который плохо себя чувствовал, лежал на скамейке посреди городской площади, и остались с ним, пока сотрудник скорой помощи задавал ему вопросы и в конечном итоге взял его на лечение…

Проблемы возникают в течение смены каждую ночь, но главная цель патрульных групп — поддерживать присутствие в общественных местах, где молодые люди проводят время, в поисках аборигенов, которые выглядят так, как будто им нужна некоторая помощь, а также дать любому, кто причиняет проблемы, возможность остыть или пойти домой до того, как полиция вмешается. Иногда вмешательство патрульной команды сопровождается строгим предупреждением, но обычно оно сопровождается теплой улыбкой».

Читая это описание, трудно не думать о том, насколько иначе пошли бы дела Рейшарда Брукса или Дайона Джонсона, если бы на дежурстве были члены такого ночного патруля. Может быть, они отвезли бы Брукса в дом его сестры на ночевку. Может, отвезли бы Джонсона в местный приют, чтобы протрезвить его и накормить горячим завтраком. Полицию никто бы даже не вызвал.

Сегодня сотни таких ночных патрулей были организованы в общинах коренных народов по всей Австралии, многие из которых финансируются правительством. Патрулям не хватает формальных полицейских полномочий, но их легитимность проистекает из того факта, что они создаются общественными советами, утверждаются старейшинами, используют местные знания и работают в рамках законов и культуры коренных народов.

По многим показателям патрулирование было чрезвычайно успешным.

«В наши дни отношения между ночными патрулями и полицией в целом превосходны, — говорит Блэгг. — Полиция не может обойтись без них».

Полиция не имеет постоянного присутствия в большинстве общин с ночными патрулями. Они вмешаются, чтобы успокоить или провести арест, но обычно только тогда, когда с ними связывается патруль. Одно исследование показало, что патрули в трех районах смогли сократить количество арестов примерно на 30%.

Подход на основе общественной безопасности был также введен в действие в некоторых из самых жестоких районов Америки многими программами «охвата улиц», самой крупной и наиболее тщательно оцененной из которых является Cure Violence Global.

Как и ночные австралийские патрули, «прерывателями насилия» Cure Violence являются местные жители, имеющие тесные связи с общественностью, многие из которых сами сидели в тюрьме. Их работа заключается в том, чтобы строить отношения по всему сообществу таким образом, чтобы они знали о продолжающихся спорах, межличностных конфликтах и ​​потенциальных столкновениях, прежде чем это перерастет в насилие со стороны гражданского населения или дойдет до вмешательства полиции.

«У нас есть уровень доверия к сообществу, которого у полиции никогда не будет, — говорит Митчелл. — Это потому, что мы нанимаем только тех, кто живет по соседству. Информация приходит к нам задолго до того, как она попадает в полицию».

Роль прерывателей насилия выходит за рамки простого посредничества на месте. Они предоставляют наставничество и экономические возможности лицам, которые считаются «подверженными риску» совершения насилия. После жестоких перестрелок они мобилизуют семью и друзей жертв и уважаемых общественных лидеров, чтобы предотвратить месть. И в спокойное время они работают над распространением социальных норм ненасилия.

Программы Cure Violence были реализованы в 25 городах США, часто в районах, где наблюдается высокий уровень насилия с применением огнестрельного оружия. И многочисленные независимые анализы программ в таких местах, как Нью-Йорк, Чикаго и Балтимор, показали, что эта модель потенциально может привести к значительному сокращению насильственных преступлений и насилия с применением огнестрельного оружия на долю, которая будет стоить полицейских усилий.

Тогда один из вариантов заключается в том, чтобы местные законодатели просто расширили модель Cure Violence от одного или двух районов до целого города. Мэр Билл де Блазио недавно объявил, что вложит дополнительные 10 миллионов долларов в расширение программы до 20 районов Нью-Йорка с наибольшим насилием с применением оружия.

«Время более чем подходящее для крупных инвестиций в Cure Violence», — говорит Катерина Роман, социолог из Темплского университета, которая провела исследование подхода организации. Она указывает на то, что, хотя организация никогда не тестировалась в масштабах, востребованных в настоящее время, она также является одной из немногих моделей, которые, как было показано, успешно делают сообщества с высокой степенью насилия намного менее насильственными, не применяя инструменты ареста и заключение под стражу.

Другой вариант для местных законодателей в США — экспериментировать с подходами сообщества к полицейской деятельности. Шарки считает, что городские чиновники должны объединить местные общественные организации, лидеров общин и жителей, чтобы сформировать новое общественное объединение, которому поручено планировать новую модель общественной безопасности в заранее определенном количестве районов.

Группа получит финансирование, эквивалентное тому, что получит полицейское управление в этой юрисдикции. Им будет разрешено использовать средства по своему усмотрению. Они будут составлять планы взаимоотношений своей общины с местным отделением полиции, которое, вероятно, будет служить своего рода резервом на случай обострения ситуации. Затем им будет дано не менее 10 лет для проведения эксперимента с тщательным мониторингом и оценкой.

«Сами общины должны решать эти вопросы, — говорит Трейси Кизи, бывший офицер полиции и соучредитель Центра полицейской справедливости. — Как вы думаете, кто должен предоставлять услуги? Кто должен отвечать за общественную безопасность? Эти вопросы должны быть заданы сообществу».

Эти идеи могут потерпеть неудачу — но текущая система уже терпит неудачу

Нет никакой гарантии, что любое из этих предложений будет успешным по всем направлениям. Когда дело доходит до полицейских альтернатив, даже самые лучшие из существующих моделей не были опробованы в масштабе, и невозможно сказать, как различные сообщества будут реагировать на них. Реализация любой идеи в этом списке будет означать выход на относительно неизведанную территорию.

Это означает, что будут неудачи. Все пойдет не так. Системы сломаются. Программы развалятся. В некоторых местах насилие может временно увеличиться. Иногда «прерыватель насилия» или мобильный кризисный работник получают серьезные ранения или погибают.

Но нынешняя система уже представляет собой своего рода глубокую неудачу. Американцы живут в стране, построившей самую большую систему тюремных заключений на земле, где агенты государства убивают безоружных членов общин, которые они должны защищать, и терроризируют тех, кто еще жив. Где мирных демонстрантов избивают на улицах.

Сообщества по всей стране уже живут с неудачей каждый день. Эта неудача, по крайней мере частично, связана с тем, что на полицейских в Соединенных Штатах возложены обязанности — от дорожного патрулирования до посредничества и реагирования на кризисы — которые усиливают риск ненужного насилия.

Существует множество моделей того, как можно было бы передать эти обязанности персоналу, не относящемуся к полиции, и при этом сделать применение смертельной силы гораздо более редким. Вопрос в том, готовы ли американцы дать им шанс?

Читайте также на ForumDaily:

Власти Сиэтла ликвидируют созданную протестующими ‘зону без полиции’

16-летнего подростка обвиняют в убийстве четырех человек в столице США

В Англии мужчина с ножом напал на прохожих: погиб американец

Кровавые выходные: по США пронеслась волна убийств и ранений среди протестующих

Хотите больше важных и интересных новостей о жизни в США и иммиграции в Америку? — Поддержите нас донатом! А еще подписывайтесь на нашу страницу в Facebook. Выбирайте опцию «Приоритет в показе» —  и читайте нас первыми. Кроме того, не забудьте оформить подписку на наш канал в Telegram  и в Instagram— там много интересного. И присоединяйтесь к тысячам читателей ForumDaily New York — там вас ждет масса интересной и позитивной информации о жизни в мегаполисе.