Кандидаты Американского Форума на выборы во Всемирный Сионистский Конгресс Алекс Ровт: «Сильный Израиль мы построим с оптимистами»

Известный бизнесмен и филантроп

Мукачево — Будапешт

Родился в Закарпатье, в Мукачеве, городе, знаменитом своей богатейшей историей. До 5 лет — пока не пошел в детский сад — говорил только на идиш. А с родителями мы и по сей день разговариваем на идиш.
Предки с маминой стороны происходят из знаменитого хасидского двора Спинка Ребе. В детстве я этого не знал. Но зато твердо знал, что я еврей. В школе, когда я слышал слово «жид», мог просто убить и нередко ввязывался в драки. Шрамы, завоеванные в боях, — тому свидетельство. В 1965 году у меня была бар-мицва в Мукачеве, и готовили меня к этому дню три учителя, а в 1976-м мы с моей тогда уже бывшей однокурсницей стояли под хупой во Львове.
После окончания Львовского торгово-экономического института я уехал в Венгрию. Пока учил язык — работал грузчиком. Но к 28 годам стал начальником управления сбыта плодоовощной продукции всей страны. У меня в подчинении было свыше полутора тысяч человек, и я построил свой дом, в котором сейчас живет премьер-министр.
В Венгрии я жил прекрасно, хотя не все мне там было по вкусу. Скажем, по праздникам мы ходили в синагогу, но украдкой. Как-то пошли туда с маленьким сыном Филипом и встретили соседа. Мы не знали, что он еврей, а он нас в этом не «подозревал». Шокированы были даже наши дети: не знали, как им себя вести.
У нас и мезуза была в доме, чего у венгерских евреев не было. Но Филипу мы говорили, что это… система охранной сигнализации. Мне все это не нравилось и стало одной из причин нашего переезда в Америку.
А еще я понимал, что мои дети не смогут в Венгрии достичь того же, чего достиг я. Не потому, что они менее способны, нет: система была очень опасной. То, что называлось бизнесом в Америке, в Венгрии именовали спекуляциями. И карали, хотя и не так строго, как в Советском Союзе.

Америка

В 1977 году я побывал в Америке в гостях. Папин старший брат (сейчас ему 94 года, папе — 91) в 1945 году эмигрировал из Мукачева в Чехословакию, после прихода и туда советской власти перебрался в Израиль, а еще спустя пять лет — в Америку. К нему я и приехал в гости. Огляделся, повидался с однокурсниками и понял, что это страна больших возможностей.
В 1978 году в Америку переехали мои родители, через год за ними последовал брат. А я до времени осторожничал, тянул и всеми возможными путями переводил в Америку деньги.
Наконец в 1985 году приехал с семьей, но не по эмиграционной, а по рабочей визе. В истории социалистической Венгрии это было впервые: я получил американскую рабочую визу на пять лет, сохранив за собой право в любой момент вернуться в Венгрию.
Перво-наперво купил дом, машину, дачу и вложил деньги в бизнес — стал четвертым партнером в магазине, купленном семьей дяди. Вообще я и ехал к этому дяде — у него был шикарный ресторан с баром в Манхэттене. Но, пока я доехал, дядя прогорел… Так что я, большой венгерский начальник, работал продавцом в Боро-Парке, стоял за кассой в Манхэттене.
Лед тронулся через пару лет: мне позвонил земляк и рассказал, что компания IBE ищет человека со знанием русского языка и умением вести дела в Советском Союзе. Начинали с продажи кирпичных заводов, за которые социалистические республики, не имеющие денег, расплачивались минеральными удобрениями. Поэтому много торговали минеральными удобрениями, для чего пришлось учиться эти удобрения паковать, хранить, транспортировать, искать для них рынки сбыта. А в 2000 году я стал единоличным владельцем этой компании. Уже три года как я полностью сосредоточился на недвижимости — купил двадцать зданий в Бруклине и поручил управление ими своему младшему сыну Максвеллу.
Мы все тридцать лет живем в Бруклине и принадлежим к закарпатской общине, насчитывающей несколько тысяч человек. Говорим мы по-русски, но отличаемся от многих русскоговорящих еврейских общин большей консервативностью. Советская власть пришла к нам только после войны, так что мы все выросли в кошерных домах, нас научили заботиться об общине.
В Нью-Йорке иешива «Рамбам» носит имя моего деда — Цви Дов Рота, это первостепенный объект моего внимания и поддержки. Вторая моя непреложная забота — Мукачевская община. Стараюсь и Израилю помогать. Пробую сейчас перевести туда инвестиционные проекты. Надеюсь, получится.

Израиль

В Израиле живут мои очень близкие родственники: 12 двоюродных братьев и сестер. Самый старший родился в 1939 году, а самый младший — в 1959. Можете себе представить, как я переживаю за Израиль.
Уверен, наступит время, когда все евреи будут жить в Израиле. И глядя на то, что происходит во Франции и в Бельгии, глядя на колоссальную ассимиляцию в Америке — этот день не так уж далек.
Я иду на выборы депутатов Всемирного Сионистского Конгресса во имя укрепления Государства Израиль, укрепления его лидеров. Нам не нужны пессимисты. Нам нужны оптимисты, твердо стоящие на том, что трудом можно добиться своей цели. Я всю жизнь тяжело трудился и точно знаю, что труд приносит плоды, в политике в том числе.
Израиль был задуман как социалистическое государство, но время кибуцев ушло, и надо двигаться вправо. На это можем повлиять именно мы, русские евреи, «наевшиеся» социализма, хорошо знающие, что такое антисемитизм и диктатура, и передавшие эти знания своим детям. Мы не можем допустить, чтобы они, наши дети и внуки, узнавали это из жизни, а не из рассказов предков.
Израиль проигрывает пиар-войну, всем проигрывает — и арабам, и антисемитам, и европейскому сообществу, и американскому. Да, в гостиницах появился еврейский канал, но до «Аль-Джазиры» ему далеко. И тут тоже нам придется сказать свое веское слово.

Беседовала Наоми ЗУБКОВА