Как Россия обходится со своими ветеранами украинской войны-The Atlantic

Фото: Depositphotos

К возвращающимся из зоны боевых действий в Донбассе добровольцам относятся, как к досадному неудобству, а не как к героям, пишет издание «Иносми», приводя полный перевод статьи американского The Atlantic.

Российский доброволец Андрей Камаев приехал на разрушенный войной восток Украины в конце сентября 2014 года. Его переполняли патриотические чувства и стремление продемонстрировать свою храбрость. Андрей был убежден: воюя против «фашистов и нацистов», он следует примеру своего деда, который в годы Второй мировой войны был офицером-разведчиком.

Об украинских правительственных войсках, воюющих с поддерживаемыми Россией сепаратистами, 49-летний Камаев говорит исключительно словами кремлевской пропаганды. Он признается, что у него были и другие мотивы для вступления в сепаратистские формирования: ему хотелось помочь возродить «Русский мир» и не допустить мнимых поползновений НАТО.

Однако всем его мечтам о воинской славе быстро пришел конец. 1 февраля 2015 года Камаев двигался следом за колонной танков во время наступления у стратегически важного города Дебальцево, который в то время находился под контролем Украины. Рядом взорвалась мина, искромсавшая часть левой ноги. Его доставили в ближайшую больницу, однако нужных медикаментов там не оказалось, и у Камаева началась гангрена. Врачи были вынуждены ампутировать ногу до бедра.

Камаеву повезло, так как он, в отличие от многих других российских добровольцев, приехавших воевать на Украину, остался жив. Но вернувшись в свой новый дом в Санкт-Петербурге, Камаев передвигается по бывшей имперской столице на костылях, пытаясь как-то свести концы с концами.

Ему, как и тысячам других никем не признанных «ветеранов» разжигаемого Кремлем конфликта на востоке Украины, вне поля битвы никакой особой славы не досталось. Война тянется уже четвертый год, но конца ей не видно.

На родине российских «ветеранов» никто не встречал, как героев. Почти у всех навсегда остались болезненные раны, как физические, так и душевные. Никаких ветеранских льгот им не предоставляют, а работу найти очень трудно. Многие едва сводят концы с концами. Хуже того: среди вернувшихся из Донбасса возникла острая междоусобная борьба по вопросам идеологии, стратегии и доставшегося им наследия. Это мешает им объединиться с целью создания влиятельной и способной заявить о себе силы.

Часть воевавших на востоке Украины входит в «Союз добровольцев Донбасса», которым руководит бывший лидер самопровозглашенной «Донецкой народной республики» Александр Бородай. Эта организация тесно связана с Кремлем через советника российского президента Владислава Суркова, который считается куратором этого конфликта. Некоторые добровольцы считают это объединение элитарным. Я побеседовал с отдельными членами этого союза в деревне близ Калуги, куда они съехались 30 июля для участия в военных играх.

Еще одна организация — общественное движение «Новороссия». Его возглавляет россиянин Игорь Гиркин (Стрелков), командовавший войсками пророссийских сепаратистов в первые месяцы войны. Многие воевавшие в Донбассе добровольцы считают его предателем за отступление под напором украинской армии и за сдачу части территории на востоке Киеву. Гиркина в итоге отозвали в Москву. На просьбу дать интервью он не откликнулся.

Камаев же оказывает ветеранам посильную помощь, создав в Санкт-Петербурге неправительственную организацию «Ветераны Новороссии». (Новороссией в Российской империи называлась значительная часть территорий на юге и востоке Украины). Заместитель Камаева 41-летний Денис Щинкоренко участвовал в битве за Иловайск, которую часто называют самым кровопролитным сражением этой войны.

«Ветераны Новороссии» помогают российским добровольцам, воевавшим или до сих пор воюющим на востоке Украины. Многие из них недовольны и разочарованы неопределенностью своего будущего, говорит Камаев. Интервью, которые я взял более чем у десятка бойцов в Москве, Санкт-Петербурге и Калуге, подтверждают эту оценку, показывая, что тысячам российских граждан, воевавшим в Украине, очень трудно адаптироваться в повседневной жизни, и что они существуют на обочине общества.

Эти люди не получают никакой официальной поддержки от государства. Камаев живет на крошечную государственную пенсию, которую ему назначили не за военную службу, а «за то, что я инвалид — как будто меня на улице сбил троллейбус». В этом есть какая-то горькая ирония, отмечает он: те, кто уцелел в Украине и вернулся оттуда, теперь вынуждены влачить жалкое существование.

В России добровольцы чувствуют себя забытыми. Наверное, причина кроется в том, что их изначально не признавали. Президент России Владимир Путин не исключал, что на Украине могут воевать добровольцы из России, приехавшие туда по собственному желанию; но он категорически отрицал, что Россия их вооружает, а Кремль до сих пор отказывается признавать их роль в этом конфликте.

По сути дела, Кремль сформировал из добровольцев большую и мощную армию, что позволяет ему с некоторой мерой правдоподобия отрицать участие регулярной российской армии в украинском конфликте. Сами добровольцы, по их собственному признанию, на этой войне фактически ничего не получают.

«Стреляй и беги»

Камаев родился и вырос в маленьком городке близ Екатеринбурга, и охотно отказался от привычной жизни ради боевых действий в Донбассе. Свои личные сбережения, составлявшие около семи тысяч рублей, он потратил на покупку военной формы, приобретя ее на распродаже. На остаток Камаев купил билет и улетел в Ростов-на-Дону, что на юго-западе России. Оттуда он добрался до российско-украинской границы и пересек ее, попав в Донецкую область. Российские пограничники пропустили его без лишних вопросов.

«На границе не надо говорить, что едешь воевать. Говоришь, что это деловая поездка или гуманитарная. Либо что едешь отдыхать или к родственникам, — объясняет Камаев. — Если документы в порядке, пропускают спокойно».

Сразу по прибытии Камаеву выдали видавший виды старенький Калашников и 10 патронов к нему. Достаточно, чтобы «пострелять и убежать», говорит он. Его зачислили в 1-й Славянский батальон в Никишине и сразу отправили на передовую. В украинской прессе это село, находящееся в 15 километрах от Дебальцева, называли «вратами ада». Мощные артиллерийские обстрелы села длились пять месяцев, и в результате там было разрушено 90% домов. Территория Никишина сегодня больше напоминает лунный ландшафт.

Камаев быстро понял, какие опасности его поджидают. Когда он начал воевать, число погибших уже превысило три тысячи человек, Донецкий аэропорт был уже разрушен, самолет MH17 Малайзийских авиалиний сбит, а самая страшная битва под Иловайском унесла больше тысячи жизней с обеих сторон.

Его удивил тот хаос, с которым пришлось столкнуться; однако Камаев был рад, что приехал, и несколько месяцев неустрашимо провел в окопах. По его словам, за участие в боевых действиях ему заплатили лишь однажды: он получил 15 тысяч рублей «боевых» в октябре 2014 года. (Другие добровольцы говорят, что не получали вообще ничего, или называют значительно меньшие суммы). Камаев вспоминает, что на передовой не было четкой структуры командования. По тому, как он описывает бои, складывается впечатление, что добровольцев использовали просто в качестве пушечного мяса. Единственной их задачей, объясняет Камаев, было изматывать противника, всеми силами удерживать позиции и по возможности продвигаться вперед. В его подразделении из 10 человек люди в окопах сменялись каждые два часа, чтобы отдохнуть.

«На войне учишься радоваться мелочам, — рассказал Камаев о том времени, что он провел на фронте. — Радуешься, что тебя не убили, что ты поел, что сумел выспаться».

Но радость — вещь преходящая. Трое из десяти человек, вместе с которыми он воевал, вернулись в Россию в гробах; еще пятеро, в том числе, он сам — искалеченными. Лишь двое не получили ни царапины. Камаев и Щинкоренко говорят, что эта зловещая статистика смертей в целом соответствует численности тысяч добровольцев, воевавших на востоке Украины.

Стресс и безработица

По словам Щинкоренко, большинство добровольцев, которые приходят к «Ветеранам Новороссии», жалуются на серьезные психологические проблемы. Многие говорят, что война их преобразила.

«В определенном смысле мы остаемся там, на этой войне, — говорит Щинкоренко. — Я пытаюсь понять, действительно ли послевоенный травматический синдром просто синдром, или это преображение личности».

Камаев вспоминает бойца, который покончил с собой: «Он вернулся, жил один. Скорее всего, никому не рассказал, что был в Донбассе, не с кем было об этом поговорить».

«Ветераны Новороссии», существующие на пенсию Камаева и доходы от мелкого бизнеса, совладельцем которого является Щинкоренко (так, по крайней мере, они сами говорят), хотя бы дают бывшим ополченцам возможность встретиться и обсудить проблемы с трудоустройством.

Но поскольку российская экономика переживает не лучшие времена, и вакансий мало, многие признают, что работу с достойной зарплатой они не нашли и вынуждены подрабатывать в теневом секторе. Кое-кто добавляет, что единственный вариант заработать для них — это уехать наемниками в другие горячие точки, такие как Сирия.

В тот день, когда я посещал «Ветеранов Новороссии», туда пришел россиянин Виталий, отказавшийся назвать свою фамилию и рассказавший, что три года воевал добровольцем на востоке Украины, а потом вернулся домой с женой, которую встретил в Донецке. Он пришел, чтобы поговорить о перспективах получения работы и о других вещах. По его словам, многие его знакомые пытаются устроиться на стройках в Москве, а часть уехала попытать счастья в Керчи, где в данный момент строится мост, который должен соединить Россию с аннексированным Крымским полуостровом.

А отчаявшиеся снова едут в Украину.

Новая битва

Перед «Ветеранами Новороссии» стоит еще более важная задача: они хотят добиться от правительства официального статуса для воевавших на Украине добровольцев. Достичь этого нелегко, но именно от официального признания зависит будущее добровольцев.

Пока в этом направлении не сделано почти ничего. Камаев признает, что сейчас нецелесообразно слишком активно настаивать на предоставлении такого статуса. Это равнозначно тому, чтобы потребовать от России официально признать свое участие в этой войне. «Чем меньше мы будем просить для себя, тем, видимо, больше государство будет нас уважать», — говорит он.

Но даже и без официального признания воевавших в Донбассе российских добровольцев когда-нибудь их все равно станут считать героями, полагает Щинкоренко. «Мы хорошие парни, — говорит он, признавая важный факт. — Все зависит от того, кто окажется у власти (когда закончится война), и кто напишет книги по истории».

Читайте также на ForumDaily:

В Интернете открылась генеалогическая база на жителей Украины в 1650-1920 годах

Хотите больше важных и интересных новостей о жизни в США и иммиграции в Америку? — Поддержите нас донатом! А еще подписывайтесь на нашу страницу в Facebook. Выбирайте опцию «Приоритет в показе» —  и читайте нас первыми. Кроме того, не забудьте оформить подписку на наш канал в Telegram  и в Instagram— там много интересного. И присоединяйтесь к тысячам читателей ForumDaily New York — там вас ждет масса интересной и позитивной информации о жизни в мегаполисе.