Гений из белорусского местечка

Памяти ученого-физика Ефима Самойловича Фрадкина

Посвящается Римме Михайловне Фрадкиной, сохранившей бесценный архив мужа, благодаря которому стало возможно данное эссе.
24 мая 1999 года после тяжелой болезни ушел из жизни один из величайших физиков-теоретиков ХХ века Ефим Самойлович Фрадкин. Его работы в области квантовой теории поля и квантовой статистики, а также другие масштабные открытия способствовали развитию многих направлений теоретической физики. Он был основателем школы, внесшей общепризнанный вклад в мировую науку. Работы Е.С. Фрадкина удостоены Гумбольдтовской и других международных премий, а также золотой Дираковской медали Международного центра теоретической физики. Он был лауреатом Государственной премии СССР, а также премии имени Игоря Евгеньевича Тамма. В 1996 году Российская академия наук наградила его золотой медалью №1 имени А.Д. Сахарова.
Жизнь и научная деятельность Е.С. Фрадкина символизируют и отражают драматическую судьбу еврейского народа. Сын раввина небольшого белорусского местечка, он прославил свой народ талантом и мудростью.
Фрадкин входил в группу молодых физиков-теоретиков лауреата Нобелевской премии по физике Игоря Тамма, возглавлявшего теоретический отдел Физического института Академии наук (ФИАН). В эту группу входили Андрей Сахаров, Петр Кунин, Владимир Чавчанидзе, Павел Немировский и другие талантливые аспиранты. Это были одаренные молодые люди, увлеченные самыми передовыми идеями современной науки, ставшие впоследствии крупными учеными.
Среди этого созвездия выделялся Ефим Фрадкин. Вот что пишет о Фрадкине А.Д. Сахаров в своих «Воспоминаниях»: «Ефим Фрадкин, мы его все звали Фимой, появился в теоротделе (теоретический отдел ФИАН) в конце 1948 года, после демобилизации. Вся его семья была уничтожена немцами, он был один. Из нашей компании Фрадкин единственный достиг «амплуа» высокопрофессионального физика-теоретика «переднего края», о котором мы все мечтали. У него огромные достижения во всех основных направлениях квантовой теории поля…» Далее Сахаров подробно раскрывает сущность этих достижений и продолжает: «Ему первому, независимо от Ландау и Померанчука, принадлежит открытие «Московского нуля». Многие из полученных Фрадкиным результатов являются классическими. В методических вопросах Фрадкин не имеет себе равных и пользуется большой и заслуженной известностью во всем мире».
Как бывший ученик хедера из еврейского местечка стал великим ученым, совершившим столько открытий, составивших эпоху в мировой теоретической физике? Можно ограничиться утверждением, что просто в том местечке родился гений. Многогранная личность Фрадкина — это не только достижения в науке, но и высокие моральные ценности. В формировании личности ученого сыграли большую роль среда и духовная атмосфера, в которой он родился и рос.
Ефим Самойлович Фрадкин родился 30 ноября 1924 года в семье раввина небольшого еврейского местечка Щедрин Гомельской области в Белоруссии. Примечательна история местечка. Его основал в 1841 году еврейский лесопромышленник из Польши Хаим Гольдец, восхищенный большими лесными массивами в тех краях. Для создания крупного предприятия Хаим Гольдец привлек большое количество евреев из бедных местечек округи. За короткое время поселение превратилось в местечко с населением 4222 человека, из них евреи составляли 95%. Русского языка в местечке не знали. События, происходившие в далеком мире, доходили с большим опозданием, а порой и в искаженном виде.
В конце марта 1917 года в местечке появились два молодых человека из Гомеля, и по Щедрину поползли невероятные слухи о том, что русский царь отказался от власти и что страной управляет адвокат Керенский. Молодые люди из Гомеля рассказывали о равноправии, об отмене антиеврейских законов и призывали воспользоваться свободой. Старые люди были недовольны. Молодежь, напротив, была встревожена, хотя события совпали с мечтой вырваться из замкнутого гетто. Они приходили к местному раввину за советом.
– Молодые люди, — тихо начал рав Фрадкин, — я разделяю вашу радость, но боюсь «мыльных пузырей» несбыточных фантазий. Нужно помнить, что до настоящей свободы евреям еще очень далеко. Вы, наверное, слышали, что в некоторых государствах Европы евреи чувствуют себя лучше, чем у нас, но Россия — это не Европа, да и в Европе мы изгои, чужаки. Настоящей свободы нам никто не подарит, на чужой земле она невозможна. Свобода придет к нам только тогда, когда мы вернем себе нашу Святую землю. Я буду рад, если вы сумеете реализовать ваши потребности. Хочется надеяться, что новая власть в Петербурге не будет преследовать сионистов России. Я верю, что вы воспользуетесь возможностью получить хорошие знания и профессии, будете жить лучшей жизнью и не забудете, что вас ждет наша историческая родина.
О рассказах отца, о его вере в возвращение евреев в Иерусалим академик Фрадкин вспоминал часто, но никогда с такой гордостью и печалью, как в Израиле, куда он приехал по приглашению Иерусалимского университета. До этой встречи он побывал во многих странах и в ведущих мировых научных центрах как участник конференций, докладчик и руководитель семинаров. Он не переставал любоваться страной, свободными и раскованными студентами, радоваться успехам израильской науки. Сбылась мечта отца. Но она стоила отцу жизни после ареста в январе 1938 г.
У Фимы Фрадкина способности к наукам проявились очень рано. В четыре года он с помощью сестры научился читать древнееврейские тексты и светские книги на идиш. Тогда же стал посещать хедер, к восьми годам с легкостью одолел программу хедера и продолжал заниматься с отцом. Отца радовали вопросы сына по еврейской истории и философии. Когда он заметил увлечение дочери Сары математикой и интерес Фимы к занятиям сестры, он стал заниматься с детьми математикой. Отец понял, что детям нужен профессиональный учитель. К тому времени в местечке уже действовала еврейская государственная школа, и дети раввина продолжали занятия с учителем математики школы. Через два года учитель сказал отцу, что Сара и Фима освоили школьную программу и у них достаточно знаний для поступления в учительский институт или даже в университет, но, увы, знаний по русскому языку недостаточно.
К этому времени закрыли хедер и синагогу. Большая семья раввина осталась без средств. Рав Фрадкин поступил в ремесленную артель, где плел корзины из лозы. Заработка не хватало, жили впроголодь, и Фима помогал отцу плести корзины. Времени для занятий оставалось мало, и все же он ухитрялся заниматься любимой математикой. В начале января 1938 года арестовали отца. Рав Фрадкин отказывался от некошерной тюремной еды. Фиме каким-то чудом удалось получить короткое свидание с отцом и передать ему хлеб. Отец обнял мальчика и, сдерживая слезы, попросил беречь маму и… учиться: «Это вас выведет в люди, — сказал он. — Я обязательно вернусь». Отец не вернулся — оттуда не возвращаются. Лишь в 1989 году академик Фрадкин получил от прокурора Гомельской области справку, из которой следовало, что «08.01.1938 года Фрадкин Самуил Фроимович осужден за антисоветскую религиозную деятельность и в соответствии с мерами по восстановлению справедливости посмертно реабилитирован».
После ареста отца к Фрадкиным приехал родственник и забрал к себе в город Гжатск Фиму, чтобы облегчить положение семьи и дать мальчику возможность учиться. Жизнь у родственника была нелегкой, приходилось много работать по хозяйству. На учебу в школе оставалось мало времени. В 1939 году Фиму увез в Минск дядя Абель. Это был добрый, умный и образованный человек. Он определил племянника в вечернюю школу, и через год интенсивных занятий Фима сумел экстерном сдать экзамены в техникум.
В 1940 году 16-летний Ефим Фрадкин был принят на физико-математический факультет Минского университета на отделение, в котором преподавание велось на идиш. Там занималась и сестра Сара. Успехи в математике брата и сестры были настолько впечатляющими, что, когда в Минск для чтения лекций приехал профессор МГУ И.М. Гельфанд, его познакомили с молодыми дарованиями. Это знакомство переросло в дружбу на всю жизнь. Уезжая из Минска, Гельфанд предложил Ефиму перевестись в Московский университет и вручил ему 100 рублей — деньги для студента немалые. Уже в Москве отношения между учеными были настолько приятельскими, что Фима с юмором разыгрывал сцену возврата долга (50 рублей они с сестрой отправили маме).
Продолжение следует

Исаак
Вайншельбойм,
Нью-Йорк