Библейский бегемот, громила, вор: как английский язык захватывает планету

Ни один язык в истории не доминировал в мире так, как это делает английский. Имеет ли смысл этому противиться? Размышляет в статье для The Guardian журналист Джейкоб Микановски.

Фото: Depositphotos

16 мая адвокат по имени Аарон Шлоссберг находился в одном нью-йоркском кафе, когда услышал, что некоторые его сотрудники говорят по-испански. Он сразу же с возмущением на это отреагировал и пригрозил позвать представителей иммиграционной и таможенной службы Соединенных Штатов, а одному из сотрудников он сказал: «Ваши официанты разговаривают по-испански с посетителями, в то время как они должны говорить по-английски… Это Америка». Видео с записью этого инцидента сразу же стало очень популярным и вызвало широкое возмущение. Страница юридической фирмы Шлоссберга на местном сайте поиска услуг была переполнена крайне негативными отзывами, и, кроме того, сам он вскоре столкнулся с «фиестой» протестов, устроенной перед его домом на Манхэттене, в которой участвовал автомобиль по продаже мексиканских лепешек тако, оплаченный с помощью краудфандинга, а также музыкальная группа мариачи, члены которой сопровождали его до офиса и пели серенады.

На фоне того как администрация Трампа усиливает свои нападки на мигрантов, использование какого-то другого языка, кроме английского, стало вызывать напряженность. А в некоторых случаях это может быть даже опасно. Но если что-то и изменилось в отношении политики в области английского языка с момента прихода Дональда Трампа в Белый дом, так это то, что выраженное Шлоссбергом возмущение сегодня связано с более глубокими нативистскими корнями. Поднимать на щит английский язык и принижать все остальные языки является основой английского и американского национализма на протяжении уже более ста лет.

Признаки лингвистической исключительности можно было заметить в 1919 году в выступлении Теодора Рузвельта перед членами Американского оборонного общества (American Defense Society), в котором он заявил, что «у нас здесь места хватит только для одного языка, этот язык — английский, и мы намерены увидеть, как плавильный котел превращает наших людей в американцев, в представителей американской национальности, а не в жителей пансиона для полиглотов».

Как оказалось, Рузвельт, на самом деле, делал все наоборот. Однако целый век иммиграции не очень повлиял на статус английского языка в Северной Америке. В любом случае, его позиции сегодня сильнее, чем сто лет назад. Однако с глобальной точки зрения, это не Америке угрожают иностранные языки. Это английский язык угрожает всему миру.

Библейский бегемот, громила, горлопан, вор: английский язык повсюду и везде доминирует. От зловещего начала на краю небольшого европейского архипелага он вырос до огромных размеров и получил поразительное влияние. Почти 400 миллионов человек говорят на нем как на своем первом языке; еще миллиард людей знают его как второй язык. Он является официальным языком по меньшей мере в 50 странах, а неофициальным языком, языком лингва-франка, он считается еще в десятке государств. Ни один язык в истории не использовался таким количеством людей и не захватывал такую значительную часть земного шара. Он связан с перспективами человека на будущее: золотой билет в мир образования и международной коммерции, мечта родителей и проблема для ученика, веялка, отделяющая имущих от неимущих. Он повсюду — язык глобального бизнеса, интернета, науки, дипломатии, навигации по звездам и птичьей патологии. И везде, куда он приходит, он оставляет за собой след из мертвых тел — поверженные диалекты, забытые языки, искалеченная литература.

Есть прямой путь, позволяющий проследить растущее влияние английского языка, и для этого достаточно посмотреть на то, как его слова проникают в столь большое количество языков. В течение тысячелетия или даже больше английский был импортером слов, он заимствовал слова из латыни, греческого, французского, хинди, ацтекских языков (науатль) и многих других. Однако в течение XX столетия, когда Соединенные Штаты стали доминирующей сверхдержавой, а мир оказался более взаимосвязанным, английский превратился в чистого экспортера слов.

В 2001 году немецкий ученый Манфред Герлах, изучивший немыслимое количество региональных вариантов английского, он — автор сборников «Английский», «Больше английского», «Еще больше английского» и «Даже еще больше английского» (Englishes, More Englishes, Still More Englishes, and Even More Englishes) — опубликовал «Словарь европейских англицизмов» (Dictionary of European Anglicisms), в котором собраны термины, найденные в 16 европейских языках. Среди наиболее часто встречающихся можно назвать следующие: в последнюю минуту, фитнес, групповой секс, а также еще целый ряд терминов, относящихся к морскому плаванию и поездкам на поезде.

В некоторых странах, включая Францию и Израиль, специальные лингвистические комиссии работают уже в течение десятилетий для того, чтобы создать преграду для потока английских слов, они предлагают свои собственные новые термины, однако, большого успеха не добились. Журналистка Лорен Коллинз не без иронии заметила: «Кто-то на самом деле думает, что французские подростки в результате академического диктата будут использовать вместо слова sexting (обмен фотографиями и текстами откровенного содержания — ред.) выражение „порнографический текст»?». Благодаря интернету распространение английского, несомненно, усилилось.

То гравитационное притяжение, которое сегодня английский оказывает на другие языки, можно увидеть и в мире художественной литературы. Писатель и переводчик Тим Паркс утверждает, что европейские романы все больше пишутся на неестественном международном жаргоне, лишенном связей с какой-либо конкретной страной и напичканном сложными для перевода словами и грамматическими конструкциями. Романы в таком стиле, — будь то на голландском, итальянском или на швейцарском диалекте немецкого, — не только ассимилировали английский стиль, но, возможно, даже незаметно ограничивают себя описанием предметов таким образом, чтобы их легче было переварить в англофонном контексте.

Однако влияние английского языка сегодня выходит за рамки простого лексического заимствования или литературного влияния. Исследователи Миланского университета IULM обратили внимание на то, что в за последние 50 лет итальянский синтаксис сдвинулся в сторону конструкций, имитирующих английские модели, — например, в использовании притяжательного падежа вместо рефлексивных элементов для обозначения частей тела, а также в большом количестве случаев, когда прилагательные ставятся перед существительными. Немецкий язык также все больше использует английские грамматические формы, а в шведском языке его влияние таково, что меняет правила образования слов и правила фонологии.

Внутри англофонного мира редко ставится под сомнение то обстоятельство, что английский должен быть ключом ко всем знаниям мира и ко всем местам. Гегемония английского столь естественна, что она становится невидимой. Протестовать против нее — все равно что лаять на луну. За пределами англофонного мира жить с английским — все равно что приближаться к сверхбольшой черной дыре, гравитация которой искривляет все, что находится в пределах ее досягаемости. Каждый день английский все больше распространяется, а мир становится немного более гомогенным и немного более однообразным.

До недавнего времени история английского языка в целом была похожа на историю других глобальных языков, — он распространялся в результате сочетания завоеваний, торговли и колонизации (некоторые языки, в том числе арабский и санскрит, получили популярность из-за своего статуса священного языка). Однако в какой-то момент, в период между окончанием Второй мировой войны и началом нового тысячелетия, английский сделал мощный скачок в области превосходства, и теперь его значение полностью не передают такие понятия как «лингва-франка» или «глобальный язык». Из доминирующего языка он превратился в то, что голландский социолог Абрам де Сваан называет «гиперцентральным» языком.

Фото: Depositphotos

Де Сваан разделяет языки на четыре категории. Самое нижнее место в этой пирамиде занимают «периферийные языки», которые составляю 98% всех языков, однако на них говорит менее 10% человечества. Эти языки являются преимущественно устными, и они очень редко обладают каким-то официальным статусом. Затем следует «центральные языки», которые, возможно, будет лучше назвать «национальными языками». Они имеют письменность, их преподают в школе, и у каждого из них есть своя собственная территория: Литва для литовского, Северная и Южная Кореи для корейского, Парагвай для гуарани и так далее.

За ними следуют 12 «суперцентральных языков»: арабский, китайский, английский, французский, немецкий, хинди, японский, малайский, португальский, русский, испанский и суахили — каждый из них (за исключением суахили) имеет по 100 миллионов носителей или больше. Это те языки, с которыми вы можете путешествовать. Они связывают людей в разных государствах. Как правило, их используют как второй язык, часто (но не исключительно) это происходит в результате колониального прошлого родственного государства.

И, наконец, мы подходим к вершине пирамиды, к языкам, которые связывают суперцентральные языки. А таковым является только один язык — английский, который Де Сваан называет «гиперцентральным языком, удерживающем вместе всю мировую систему языков». Японская писательница Минаэ Мидзумура называет английский «универсальным языком». По ее мнению, не количество говорящих делает язык универсальным — на китайском и испанском говорят больше людей, — а то, что «он используется самым большим количеством людей в мире, для которых он не является родным». Литературный критик Джонатан Арак выражает это в еще более прямолинейной форме. Критикуя то, что он называет «англо-глобализмом», он отмечает, что «английский язык в культуре, как доллар в экономике, служит средством, с помощью которого знание может быть переведено с местного уровня на глобальный».

В последние несколько десятилетий, когда глобализация усиливается, а Соединенные Штаты продолжают оставаться самой могущественной страной в мире, распространение английского языка получило новый импульс. В 2008 году Руанда перевела свою образовательную систему с французского на английский, который в этой стране был сделан официальным языком за 14 лет до этого. Официально этот шаг был частью попыток правительства, направленных на то, чтобы сделать Руанду техническим хабом, техническим центром Африки.

К сожалению, многие считают это проявлением отвращения к роли Франции, которая до 1994 года поддерживала правительство, доминирующее положение в котором занимали представители племени хуту, а также отражением того, что представители правящей в этой стране элиты говорят на английском, поскольку они выросли в эмиграции в англофонной восточной Африке.

Когда Южный Судан в 2011 году получил независимость, английский стал там официальным языком, несмотря на весьма ограниченные ресурсы и отсутствие людей, который могли бы преподавать его в школе. По словам тогдашнего министра высшего образования, этот шаг был направлен на то, чтобы сделать страну «эффективной и современной», тогда как директор новостной службы компании South Sudan Radio полагал, что с английским языком Южный Судан может «стать нацией» и «коммуницировать с остальным миром» — понятная цель в стране, в которой люди говорят более чем на 50 местных языках.

Перевод: ИноСМИ

Читайте также на ForumDaily:

10 YouTube-каналов, которые помогут выучить английский

Как подготовить ребёнка к будущему и причем тут английский язык?

Как быстро выучить английский язык: 30 работающих советов

Хотите больше важных и интересных новостей о жизни в США и иммиграции в Америку? — Поддержите нас донатом! А еще подписывайтесь на нашу страницу в Facebook. Выбирайте опцию «Приоритет в показе» —  и читайте нас первыми. Кроме того, не забудьте оформить подписку на наш канал в Telegram  и в Instagram— там много интересного. И присоединяйтесь к тысячам читателей ForumDaily New York — там вас ждет масса интересной и позитивной информации о жизни в мегаполисе.