Барышников, роботы и российский солдат: украинский режиссер удивляет американцев современной версией пьесы Чехова

Украинского режиссера Игоря Голяка по праву можно назвать новатором американской театральной индустрии. Его экспериментальные постановки не раз становились «Выбором критиков» газеты The New York Times. А с 7 июня по 3 июля создатель и режиссер бостонского театра Arlekin Players представляет свой новый эксперимент — off-Broadway-спектакль “Вишневый сад”, для которого была создана четырёхмерная вселенная, заселенная роботами, соседствующими с традиционными чеховскими персонажами. В роли обанкротившейся аристократки Раневской Джессика Хехт, Михаил Барышников играет пожилого слугу Фирса и самого Чехова. Зрители могут выбрать между просмотром иммерсивной постановки в театре (BAC) или онлайн (ZOOM). ForumDaily спросил у режиссера, что не так с театрами в Америке, как удалось привлечь в спектакль мировых звезд и как «в сад» попал русский солдат.

Игорь Голяк. Фото предоставлено пресс-службой мероприятия

Вы родились и до 11 лет жили в Киеве, после чего переехали в США, но учились театральному искусству в России. Какой ваш творческий язык?

Думаю и сочиняю спектакли на русском языке. Но на самом деле это зависит от того, с какими артистами я работаю. Если с русскоговорящими, то на репетиции обычно я говорю по-русски. А с англоязычными актерами и веду репетицию, и думаю по-английски.

Почему вы поехали учиться в Россию? Разве в Америке нет театральных студий, которые могли бы вам дать то, к чему вы стремились?

Когда я переехал в США, то не очень мог «встроиться» в американскую жизнь. Я ощущал себя немного «чужим», «другим». В тот момент я думал, что самая лучшая театральная школа была основана Константином Станиславским — в России. Но сейчас я понимаю, что тогда я просто пытался найти себя, поэтому и захотел поехать в Россию. Мне показалось, что все там мне будет ближе, чем в США.

Кого из российских режиссеров вы считаете новатором, продолжающим традиции, из-за которых вы поехали учиться в Россию?

Сначала я учился в театральном институте имени Бориса Щукина, потом в ГИТИСе. Там все одни и те же клише… Например, Римас Туминас, который ушел из театра имени Евгения Вахтангова и уехал из России. Насколько я знаю, он сейчас будет ставить спектакль в Израиле. Как режиссера я очень люблю Дмитрия Крымова — это недосягаемая величина, и Юрия Бутусова. А когда был Петр Фоменко, я считал, что его театр — самый интересный.

А что из американского театра вы считаете проявлением настоящего театра, а не погоней за шоу?

Трудно сказать. Не хочу быть снобом, но тут нет такого, что какой-либо театр — это высокохудожественный театр Туминаса или Бутусова. Если это хотя бы был театр Роберта Уилсона (американский режиссер – Ред.) — это все равно был бы художественный театр с определенной эстетикой. Кроме того, мне очень нравится The Wooster Group.

То есть в США практически нет такого театра, как в России? Arlekin Players — это попытка организовать что-то подобное?

Да, это как раз и была такая попытка. Но здесь это практически невозможно, потому что государство не поддерживает театр. Жить на средства от спектаклей точно нереально. Так что все это делается на желании артистов и компании быть вместе какое-то время. Но оно быстро иссякает, потому что есть семья, основная работа. Все это очень тяжело, ведь театр, как и любое искусство, требует совершенно необыкновенного количества сил, энергии и души. Театр не прощает, когда артист затрачивает себя не полностью. Однако в американской системе театра такое невозможно, для этого просто нет ресурсов.

А разве нельзя получать гранты для работы театра?

Можно, но это будут маленькие гранты. Либо нужно делать что-то коммерческое, но туда пробиться достаточно трудно. К тому же мне не очень хочется делать шоу. Я пытаюсь работать в другом жанре и создавать свой театр.

По теме: Михаилу Барышникову – 70 лет: правила жизни бога танца

Тем не менее, театр Arlekin Players открыл уже двенадцатый сезон.

В Бостоне и Нью-Йорке мы точно поставили себя на театральную карту. У нас было два спектакля, которым критики газеты The New York Times дали Critic’s Pick («выбор критиков» — Ред.). В Бостоне таких театров нет, при любом бюджете. Но если бы в России или Европе самые лучшие критики сказали, что «это хорошо», то, наверное, у меня уже был бы свой театр и государство его бы полностью оплачивало. Здесь нас просто «погладили по головке». Это какой-то статус, но не больше.

В США все топовые оперные, балетные, театральные постановки в большинстве своем посещает русскоязычная и азиатская публика. Как воспитывать и приучать к театру американского зрителя?

Здесь большое значение имеет критика: что пишут о спектаклях, как их разбирают. Это вообще большая наука, которой в России обучают на протяжении 4-5 лет. Когда люди пишут о спектакле — ты понимаешь, о чем он. Это можно сравнить с вином. Например, можно пить «Кагор» — он сладкий и потому вкусно, а можно пить дорогое вино. Чтобы разбираться во вкусовых оттенках, его нужно пробовать. Кроме того, тебе должен кто-то сказать, что определенное вино — хорошее. Точно так же и со спектаклями — нужно посмотреть какое-то количество спектаклей, не обязательно «сладких», и разбираться, почему тот или иной спектакль хороший. К тому же у людей есть какой-то эмоциональный отзыв на спектакли — это когда все «вкусно» и интересно, и человек пытается разобраться почему. Все бывает по-разному, но никакой единой панацеи нет. Конечно, в последнее время театр как-то развивается, режиссеры ставят интересные спектакли. Тем не менее в США не хватает художественного театра.

Фото предоставлено пресс-службой мероприятия. Автор: Павел Антонов

Преследовали ли вы цель завлечь более молодое поколение с помощью иммерсивных элементов в спектаклях chekhovOS и «Вишнёвый сад»?

Я сильно не думал об этом и просто делал так, как мне было интересно. К примеру, в идее совместить роботов и Чехова заложен внутренний конфликт, который может выразить Чехова по-новому. Мне показалось, что это правильно и самому было интересно пытаться в этом разобраться. Во многом была интуиция, что существуют люди, которые не могут разобраться сами с собой и как контрапункт — запрограммированные роботы. В чеховской поэтике, где он как врач пытается разобраться в людях, есть антипод робота, который понятен. Плюс — это был «челлендж» о том, как в этой семье может существовать такая большая «игрушка».

Какая это по счету постановка по Чехову в вашем театре?

Уже третья.

Как вы считаете, почему актуальность Чехова растет, несмотря на время?

По многим причинам. Есть режиссерское и актерское клише: когда ты начинаешь разбираться в Чехове — это как яма или тоннель. Ты начинаешь по нему идти, он тебя куда-то ведет. И чем больше ты пытаешься думать о нем, тем больше всплывает новых ассоциаций, пониманий, смыслов. В нем интересно существовать, разбираться, о каких персонажах и конфликтах идет речь, пытаться вскрыть их. С точки зрения современности взяв «Вишнёвый сад» можно понять, в чем смысл главной реплики этого спектакля — это звук лопнувшей струны. Сегодня это очень актуально, потому что звук лопнувшей струны на данный момент — это когда во вселенной что-то натягивается и ломается. Например, сейчас это война, раньше была пандемия. Все это можно объяснить как угодно. И Чехов — это некий вопрос на то, что происходило с ним всю жизнь. Потому что если врач, умирая от туберкулеза, не имеет возможности починить этот мир и себя — в атмосфере что-то лопается и появляется вопрос «Почему я болен?». А не почему — просто так. И ответ «да не почему» — это то, что произошло со всеми нами. Это и есть смысл лопнувшей струны, которая звучит сегодня.

Солдат в вашем англоязычном спектакле, который говорит на русском языке, появился после 24 февраля?

Конечно.

Как на него реагируют американские зрители?

Потрясающе. Они, правда, не понимают, о чем он говорит и обычно спрашивают: «Так а что он сказал? Как он им угрожал?». Но на самом деле он не угрожает, а просто говорит по тексту. Этот прохожий персонаж в пьесе Чехова тоже мистический. Это не просто персонаж-пьяница, который зашел, попросил денег и ушёл. Для их среды он инопланетянин.

А как на этого персонажа реагируют русские, не обижаются на образ агрессивного русского солдата?

Негативных отзывов я не получал. Но сегодня лопнувшая струна — это во многом этот персонаж, откуда-то прилетевшей. С ними (с персонажами) и с нами что-то случилось.

В Украине вы прожили всего лишь до 11 лет. Тем не менее, вы позиционируете себя как украинского режиссера, организовали фонд Artists for Ukraine. Многие люди, давно уехавшие из Украины, говорят, что это зов крови, который не ощущается до критического момента. Так ли это было у вас?

Да, в основном именно так. Раньше, когда в США ты говорил, что «родом из Украины», американцы спрашивали: «Где это?» Для них это было где-то между Сербией и Словакией. Поэтому я говорил, что я русский. Хотя какой я русский, в первую очередь я еврей из Украины, который учился в России.

Вам может быть интересно: главные новости Нью-Йорка, истории наших иммигрантов и полезные советы о жизни в Большом Яблоке – читайте все это на ForumDaily New York

Следили ли вы за тем, что происходит с театрами в Украине?

Нет. Только иногда, когда я навещал своего дядю (он был композитором), который водил меня в театр имени Леси Украинки и другие театры — все это было очень интересно и здорово. Один раз мы были на театральном фестивале во Львове — там мы играли спектакль и видели очень необычные поиски.

У вас впервые такой звёздный состав. Насколько Михаил Барышников и Джессика Хехт со своим театральным багажом участвуют в творческом процессе?

Они очень сильно привносят себя, но как актеры. У них другая задача — им нужно придумать персонажа, роль, понять, к чему они приходят в своей роли, и существовать в сложном фантазийном пространстве. Нужно найти себя в этом пространстве, пристройки к нему, чтобы обжить его и органично в нем существовать — это сложная задача. И они ее выполняют прекрасно. Я пришел к ним с видением, что спектакль будет именно таким — они меня поддержали.

Фото предоставлено пресс-службой мероприятия

Михаил Барышников очень избирателен к режиссерам. При этом в вашем случае он не только предоставил свою площадку для спектакля, но и играет одну из главных ролей. Как удалось его привлечь?

Я ему предложил роль и идею спектакля. Он подумал и согласился. Конечно, ему тяжело соглашаться на роли — он великий человек и артист, нужно быть избирательным. Но как-то мы сошлись.

Ваш спектакль chekhovOS /an experimental game/ по мотивам «Вишнёвого сада» — это был ваш ответ на пандемию?

Изначально да. Но вообще он появился в тандеме с «живым» спектаклем.

Есть ли у вас понимание, что привычка виртуальной жизни останется и подобные спектакли нужны будут для аудитории, у которой из-за кризиса станет меньше возможностей приезжать в Бостон или Нью-Йорк ради спектакля?

У меня есть предчувствие, что этот формат точно будет существовать. Главный вопрос — как сделать виртуальный театр интересным. И это вопрос, с одной стороны, технологий, которые нужны для реализации. С другой — нельзя просто транслировать спектакль. Нужно сделать это интересно для людей, которые не могут приехать в Нью-Йорк на спектакль, но при этом хотят получить своеобразный опыт, чтобы это было не кино или живой театр. Для этого нужно найти путь к такому виду искусства. Сейчас этим занимаются многие люди по всему миру. Наша нынешняя проба в чем-то удалась и не удалась. Но, по крайней мере, это не полностью трансляция. Есть часть трансляции, но есть и часть, где Джессика напрямую общается со зрителями, есть интерактив-аукцион, на котором виртуальные зрители приходят как потенциальные покупатели вишневого сада. Есть сцена, где Барышников лежит на операционном столе, а зрители могут играть и оперировать актера, который читает монолог Тригорина из «Чайки» о том, как тяжело творить.

Есть ли уже определение такому виду искусства?

Наверное, это виртуальный или онлайн-театр. Сейчас есть театральные ученые, которые занимаются этим вопросом.

Спектакли The Orchard в Центре Барышникова в Нью-Йорке проходят в рамках ежегодного фестиваля «Вишневый Сад», который в этом году празднует 10-летие. Спектакли проходят ежедневно, кроме понедельника, до 3 июля 2022 года по адресу BARYSHNIKOV ART CENTER (BAC), 450 W 37th St, New York, NY. Билеты можно заказать на сайте фестиваля cherryorchardfestival.org или https://www.theorchardoffbroadway.com.

Читайте также на ForumDaily:

Выбрасывать нельзя: как правильно утилизировать флаг США

Что делать, если кто-то использует ваш номер социального страхования, и чем это опасно

Залипаем в TikTok с пользой: веселые и полезные видео про английский язык

Пять законов о трудоустройстве в США, которые нужно знать каждому

Хотите больше важных и интересных новостей о жизни в США и иммиграции в Америку? — Поддержите нас донатом! А еще подписывайтесь на нашу страницу в Facebook. Выбирайте опцию «Приоритет в показе» —  и читайте нас первыми. Кроме того, не забудьте оформить подписку на наш канал в Telegram  и в Instagram— там много интересного. И присоединяйтесь к тысячам читателей ForumDaily New York — там вас ждет масса интересной и позитивной информации о жизни в мегаполисе.