Российский депутат обсуждал с сыном побег из американской тюрьмы

Федеральная прокуратура Сиэттла заявила суду, что россиянин Роман Cелезнёв, обвиняющийся в хищении реквизитов нескольких миллионов американских кредитных карт, и его отец, депутат Госдумы от ЛДПР Валерий Селезнёв, обсуждали в телефонных разговорах планы нажима на потенциальную свидетельницу и, возможно, даже побега Селезнёва-младшего из местной тюрьмы.

Эти утверждения содержатся в 13-страничном ответе прокуроров на недавнее ходатайство защиты Селёзнева о том, чтобы тюремному управлению США запретили предоставлять прокуратуре и следственным органам распечатки телефонных разговоров россиянина.

Его адвокат Анджело Кэлфо просил суд учесть, что Селезнёв плохо знает английский, незнаком с судебной системой США и часто обсуждает с отцом по телефону тактику защиты на предстоящем процессе. Хотя тюремной администрации запрещено прослушивать беседы заключенных со своими адвокатами, прокуроры, по словам Кэлфо, могут узнать их содержание из телефонных разговоров Селезнёва с отцом и тем самым получить несправедливое преимущество. Поэтому адвокат настаивает на том, чтобы переведенные на английский язык распечатки разговоров Селезнёва не предоставлялись тюрьмой стороне обвинения.

Прокурор Норман Барбоса немедленно послал судье пространный ответ, в котором отметил, что на тюремных телефонах помещены предупреждения о том, что все разговоры прослушиваются. Разговор, к тому же, периодически прерывается сообщением, что он ведется из федеральной тюрьмы. Поэтому факт прослушки должен быть хорошо известен Селезнёву.

Нетелефонный разговор

О том, что обвиняемый прекрасно об этом знает, свидетельствуют и его разговоры с отцом. 2 октября 2014 года, вскоре после того, как Селезнёву-младшему разрешили звонки, отец сказал ему: «Я знаю, что они слушают, и что люди, которые слушают, не желают тебе добра» (здесь и далее обратный перевод с англ. — В. К).

В их разговорах неоднократно мелькает термин «нетелефонный разговор» и фразы типа «давай не будем об этом по телефону».

Они неоднократно обсуждали прослушку и, более того, регулярно пытались с нею бороться. Как утверждает Барбоса, они пользовались кодом, шептали и изъяснялись быстрыми, отрывистыми фразами. Судя по приведенным в ходатайстве прокуратуры отрывкам из этих разговоров, особенно отличался по этой части Селезнёв-старший, тогда как младший обычно напоминал ему, что пользоваться кодом запрещено, и что его могут лишь доступа к телефону.

Если заключенному Селезнёву нужно позвонить адвокату, продолжает Барбоса, то администрация тюрьмы обязана предоставить ему такую возможность и не будет прослушивать их разговор.

9 ноября 2014 года Валерий Селезнёв заметил сыну, что «твои разговоры с адвокатами конфиденциальны, а телефонные звонки – нет».

По утверждению прокурора, благодаря прослушкам Селезнёвых власти узнали о их намерении оказать нажим на непоименованную свидетельницу обвинения или даже пустить в ход силу, а также об их планах оттянуть начало процесса.

Более того, пишет Барбоса, разговоры обвиняемого с отцом так встревожили администрацию тюрьмы, что она поделилась с прокуратурой тревогами о безопасности вверенного ей учреждения и окрестных жителей, и перевела Романа на более строгий режим, в частности, ограничив свидания.

Когда Роман сообщил об этом отцу (20 августа сего года) и объяснил, что строгости вызваны характером их телефонных разговоров, отец заметил: «Что мы можем обсуждать? Планы бегства, что ли?».

Врачи и волшебники

Как пишет прокурор, разговоры Селезнёвых по поводу свидетельницы, чьё имя изъято из судебных документов, настолько встревожили власти, что они приняли меры к обеспечению ее безопасности.

Тюремное управление, известное в США под сокращением ВОР, прослушивает разговоры Селезнёва-младшего с сентября прошлого года, когда ему разрешили звонить по телефону. Чтобы перевести их на английский, ВОР нанимает людей со стороны.

По словам прокурора, их содержание выявило попытки Селезнёвых разузнать имена потенциальных свидетелей, пока не обнародованные властями, и их намерение преувеличить серьезность недугов Романа с тем, чтобы его отправили на прием к врачу за пределами тюрьмы.

Обсуждая лиц, которые могут способствовать освобождению Селезнёва из тюрьмы, отец и сын пользовались терминами «врачи» или «волшебники» и описывали их планы медицинскими терминами. На протяжении последнего года Селезневы обсуждали три варианта освобождения Романа. Во-первых, это борьба за него в суде. Во-вторых, политические переговоры. В-третьих, некий «вариант дяди Андрея». О чем именно шла речь, прокуратура пока не имеет понятия.

Говоря об этом варианте, собеседники ведут себя особенно осторожно и используют отрывистые фразы.

Депутат Селезнёв характеризовал российским изданиям вышесказанное как «ерунду» и пожаловался, что 7 октября сына перевели в отделение для уже осужденных заключенных, где он может сноситься с защитой лишь по электронной почте, которая читается тюремщиками.