Ирина Олевская: «Было время расставания с русской общиной — настало время возвращения»

Ирина Олевская, иммиграционный адвокат, мать троих сыновей, член совета директоров Американского Форума Русскоязычного Еврейства и Совета директоров Еврейского общинного центра KingsBayY.
– Мы все находимся во власти стереотипов. Один из них: иммиграционный адвокат, умеющий говорить по-русски, работает на Брайтоне. А ваш офис в Парк-Слоуп. Почему?
– Свой первый офис 15 лет назад я вообще открыла в Манхэттене, рядом с Грэнд-Сентрал, куда легко добраться ко мне со всех концов: из Вэстчестера, Бронкса, Квинса, Нью-Джерси и из Бруклина, разумеется. Лет через пять, когда я ждала второго ребенка и не хотела тратить три часа на дорогу, я перенесла офис в Бруклин.
Вначале доля русских среди моих клиентов была ничтожной. В основном это были испаноговорящие иммигранты, много выходцев с Ближнего Востока, Филиппин и Индии. Так что Брайтон был для меня не лучшим местом. А через пять-шесть лет после создания собственной компании у меня уже была своя крепкая клиентура — и мне было все равно, где открывать офис: клиенты шли за мной. Доводилось вести дела нескольких поколений одной семьи: родителей, детей, а теперь и их внуков и прочих многочисленных родственников.
– Как вы выбрали эту специализацию?
– Скорее, она меня выбрала… Моя семья уехала из Одессы в 1983 году, когда мне было 10 лет. Нам несколько раз отказывали, но неожиданно открылась небольшая щель, и мы сквозь нее протиснулись. В Италии мне исполнилось 11 лет. А моему брату в день нашего прилета в Америку исполнилось 13. Тогда мы еще не знали значения этой даты.
Наша мама была очень строгой, и она твердо хотела, чтобы мы с братом выбрали себе профессию в раннем возрасте. Причем выбор предлагался довольно скудный: инженер, адвокат, врач. Врачом стал брат. Когда мы с ним получили дипломы и начали работать, мама осознала, что жизнь у ее детей совсем не такая легкая, как ей мечталось.
В юридической школе я специализировалась в области законодательства здравоохранения. Но, как говорится, звезды не сошлись: работу я нашла в иммиграционной фирме… Потом открыла собственное дело, которое всего за полгода выросло в полноценный бизнес.
– Вы сказали, что в детстве не знали про бар-мицву. Возможно ли такое в Одессе?
– Ничего не знала. У нас дома не только про религию не говорили, но и вообще скрывали от детей, что мы евреи. Мое еврейство — исключительно заслуга мужа. Когда мы познакомились, он переживал период религиозного поиска. Регулярно ходил в синагогу, захотел соблюдать шабес, чем вызвал у родителей панику. Все мои знания про религию, традицию, еврейство — все от него.
От строгого соблюдения муж в конечном итоге отказался, но для нас очень важна традиция. Мы отмечаем праздники, принад
лежим к синагоге, я даже два года была ее президентом. И для нас очень важен Израиль. Там мы отмечали бар-мицву старшего сына. У младших мальчиков это еще впереди.
– Как вы оказались в Американском Форуме Русскоязычного Еврейства и зачем?
– Мне нравится чувствовать свою необходимость. Сначала я пришла в общинный центр KingsBayY, а три года назад познакомилась с Рони Винниковым и Игорем Бранованом, они пригласили меня в Американский Форум. Для меня главное, что это голос русскоязычной общины.
Я приехала в Америку ребенком. ­Какое-то время община меня совершенно не интересовала, хотелось даже отгородиться от нее. Наверное, многие дети через такое проходят. Дома мы говорим по-английски, так нам легче: муж в Америке с 6 лет. Но в последние годы мы сблизились с русскоязычной общиной. Нас немало со схожей судьбой — тех, кто получил здесь высшее образование, сделал успешную карьеру, а теперь вернулся в общину, к родному языку.
Как когда-то меня нашла моя профессия, так теперь тянет к себе община.
И я воспитываю в детях гордость за наше происхождение.
Честно говоря, с Украиной, с Одессой, где я родилась, связи потеряны. Тянет меня в Израиль. Его я считаю своим.
– Вы хотите дать общине свой голос. Зачем?
– Хочу, чтобы Израиль жил и креп. Это та страна, куда мы все должны вернуться. Между тем нет единого мнения о том, каким путем должен идти Израиль. И мы, наша община, непременно должны влиять на формирование этого мнения. Наше мировоззрение, взгляды обязательно должны учитываться.
Признаюсь, я не всегда ясно представляю, чего хотела бы для моей страны. Но у меня там много друзей — выходцев из разных стран: из Йемена, Ливана, Франции. В последние годы мы общаемся почти ежедневно. И я стараюсь понять, что важно им. Спрашиваю у них, чем мы можем помочь, мы, живущие в других странах. И слышу в ответ: «Нам нужна ваша поддержка оттуда, где вы живете. Вы сильны там, где вы живете, мы сильны там, где мы живем. Евреи должны жить в самых разных уголках мира. Это придает силы всему народу, укрепляет дух Израиля.
Конгресс — воплощение этой идеи, он задуман как форум всего народа, форум евреев из разных стран, имеющих свое особое прошлое, свой особый опыт, свое мировоззрение. Мы все отличаемся взглядами на религию, на традиции, на семью. В этом многоголосье — наша красота и сила. И немалую часть этой силы составляют русскоязычные евреи. Мне могут возразить, что, мол, русских в Израиле предостаточно. Да, они русские — но они израильтяне. У них свой угол зрения. С нашей, русско-­американской позиции картина представляется другой.
Почему евреи живут в Германии? Почему остаются на Украине, в России, а иные даже вернулись туда из Израиля или из США? Почему? Мне трудно понять, почему люди, которые хотят открыто жить евреями, остаются в этих странах. Почему при одной власти они скрывают свое еврейство, а при другой строят синагоги? Чтобы понять людей, надо ближе с ними знакомиться. А поняв, осознаешь, как важно наше многоголосье.
– Для Израиля?
– Именно! Мы все должны участвовать в принятии решений, касающихся нашего народа, нашей страны. Передоверять такие важные вещи нельзя никому. Мы должны научиться вместе существовать, вместе жить, вместе строить.
Беседовала Наоми ЗУБКОВА