‘Нужно принести присягу верности России’: как украинцам удается уехать из оккупированных территорий

Получение российского паспорта, присяга на верность России – на все это приходится идти украинским гражданам, чтобы получить возможность уехать из родных мест, захваченных российскими оккупантами. Журналист BBC Марьяна Матвейчук побеседовала с семьей, которой удалось вырваться из оккупации.

Photo: Larysa Ros | Dreamstime.com

Алексей (имя изменено) – шахтер из Лисичанска. Но после выхода на пенсию он с женой переехал в ее родное село на Сватовщине.

Полномасштабное вторжение застало их там вместе с двумя внуками – 7 и 10 лет. Мать младшего на тот момент жила и работала в Лисичанске, мать старшего – в Боярке Киевской области.
«Через наше село отступали ВСУ, россияне обошли его с севера и юга. В начале марта 2022 года мы оказались в оккупации. Видели по телевизору эвакуацию из Лисичанска, а из нашего села уже не было возможности выехать», – делится деталями Алексей.

По теме: Война в цифрах: как изменилась Украина за три года полномасштабного вторжения России

Вместе с женой они спрятали украинские учебники и символику и настроили украинское радио на старом магнитофоне. Задачей было – выжить и уберечь внуков.
Тем временем дочь Алексея, Светлана, которую полномасштабная война застала в Киеве, искала способы вернуть своего сына, который вместе с бабушкой и дедушкой оказался в оккупации.
Увидеть своего ребенка она смогла лишь через два с половиной года.

«Вы себе не представляете, через что я прошла. Сколько людей мне говорили, что я плохая мать, – рассказывает женщина. – Но я хочу заверить всех, у кого есть родные в оккупации, – не сдавайтесь, ищите, стучите. И никогда, никогда не впадайте в отчаяние».

Оккупация и российский паспорт

«Вот наш дом, а по этой улице я ходил искать связь, – показывает Алексей карту своего села на планшете. – Это дорога на Лисичанск, а вот здесь был железнодорожный мост, который ВСУ подорвали при отступлении».

Словно учитель истории по контурным картам, он рисует воображаемые линии наступления россиян на его село.
«Я помню, откуда и куда они стреляли, где стояли их пушки, – поясняет Алексей на безупречном украинском (Сватовщина и Старобельщина на севере Луганской области – преимущественно украиноязычные районы. – Ред.). – Все это у меня было на флешке, но на белорусской границе (из-за опасения, что это могут обнаружить белорусские силовики. – Ред.) нас попросили избавиться от любых материалов, которые могут быть компрометирующими, и я ее там оставил».

Несмотря на трудности со связью, в оккупации Алексей следил за новостями. Когда перед девятым мая 2022 года украинское телевидение полностью отключили, он вспомнил про свой старый магнитофон.
«Я сделал антенну и нашел место во дворе, где она ловит, – вспоминает переселенец. – Благодаря Armia FM, Hromadske Radio, «Суспільному» мы следили за событиями на фронте».

Сначала семья Алексея отказывалась от российского паспорта и помощи.
«Перед войной мы планировали утеплять дом и немного подкопили. В первые полгода, пока еще ходили гривни, они нас выручали», – продолжил он свой рассказ.

Но когда деньги закончились, у жены Алексея Оксаны (имя изменено) не было другого выбора, кроме как взять российский паспорт – чтобы получать пенсию и помощь.
«За ним нужно было ехать в Сватово, где делали перевод украинского документа. Процедура довольно простая, но нужно было присягать на верность России», – признается она.

Украинский паспорт, к счастью, не забирали.
«Он просто никому не был интересен», – вспоминает Оксана.

Именно его наличие впоследствии упростило женщине возвращение на подконтрольную Украине территорию.

Напрасные ожидания

Освобождение Харьковщины, а затем Херсонщины вселяло надежду.
«В самом начале 2023 года ВСУ были в девяти километрах от нашего села, – говорит Алексей. – Мы ждали, что вот-вот они дойдут сюда, под Кременную».

Но когда стало ясно, что Вооруженные Силы Украины не приближаются, а наоборот – отступают с этого направления, семья начала искать возможности выехать из оккупации.
«В школе было много российской пропаганды. Особенно для мальчиков это довольно опасно – их откровенно милитаризировали», – признает Оксана.

«Этот ‘гитлерюгенд’ не было сил терпеть», – подтверждает Алексей.

По радио он услышал номер телефона общественной организации, которая помогала украинцам выезжать из оккупированных городов и сел. При первой же возможности мужчина передал этот номер дочери в Боярке.

Через знакомую, которая покинула Сватовщину, а затем вернулась ухаживать за престарелой матерью, дочери Алексея удалось переслать родителям нотариально заверенную доверенность на ребенка – чтобы бабушка могла пересечь с ним границу.
«Наша мама разрывалась между двумя внуками. Моя сестра выбрала остаться в оккупированном Лисичанске, ее сын тоже на тот момент жил с нашими родителями. Но в итоге мама решилась вывезти моего ребенка, а сестра забрала сына к себе в Лисичанск», – детализирует рассказ Светлана.

Выбор сестры она не осуждает – каждый живет, как может, считает она.

Первая попытка выехать со Сватовщины для Оксаны и ее внука оказалась неудачной. Российским пограничникам не понравилось выражение «оккупированная территория» в доверенности от украинского нотариуса. Им пришлось вернуться назад.
«Дочь начала искать нового нотариуса и новую возможность передать документ, – дополняет Оксана. – Мы очень хотели все сделать летом, во время каникул, чтобы российская власть сразу не заметила отсутствия детей в школе».

Когда удалось передать новый документ, бабушка с внуком снова отправились в путь. Через несколько дней они уже пересекли украинско-белорусскую границу.

В Боярке сына и мать уже ждала Светлана. Специально для родителей она арендовала дом побольше. Оставалось только дождаться отца.
«Когда мама вернулась с сыном, я не могла поверить, что мой ребенок уже здесь, – с волнением говорит Светлана. – Я сразу нашла для него психолога, но, кажется, мне было тяжелее, чем ему: я всё время проверяла, рядом ли он, всё ли еще сын здесь. Ожидание и неизвестность вымотали меня».

Эвакуация

С началом учебного года в дом Алексея в Сватовском районе пришли учителя, а затем и российские военные. Их интересовало, почему дети не ходят в школу и вообще исчезли из села.
Мужчину избили, а затем угрожали депортировать на танке в окопы к украинским военным.
«Я ответил им, что это рискованно, потому что после этого на танке я приеду за ними сам, — прокомментировал Алексей.
Когда меня, избитого, увидел сосед, то сказал, что не надо было с ними спорить. Но я привык говорить то, что думаю».

Алексей до последнего момента отказывался от российского паспорта. Но выехать из Сватовского района без него на тот момент уже было невозможно.
Когда паспорт был готов, оставалось только дождаться водителя.
Выезд с оккупированной территории обычно происходит через сеть местных перевозчиков, которые сменяют друг друга в определённых точках. До российской границы с так называемой ЛНР Алексея вёз местный мужчина. Долгое время он не мог добраться до села. Чтобы переехать из одного населённого пункта в другой, местные жители по всей оккупированной Луганщине должны получить специальный пропуск.
«Без документов на оккупированных территориях нельзя передвигаться даже между сёлами», — уточняет мужчина.

В ноябре водителю наконец удалось добраться до села Алексея. Тот собрал небольшой рюкзак с документами и попрощался со своим домом.
«На границе им почему-то не понравился мой паспорт. Документы, которые выдают в так называемой ЛНР, на самом деле отличаются от российских. Я им ответил: какой дали», — передал свои слова Алексей.
«Это не паспорт, это оккупационный аусвайс», — заверяет он.

Перед тем как пересечь белорусско-украинскую границу, Алексею пришлось расстаться с самым ценным — флешкой, на которой он собирал информацию во время оккупации:
«Я закопал её под забором. И не зря, потому что белорусы раздевали нас до белья».

Трудности выезда

Усилиями общественной организации Helping to Leave в течение 2024 года с временно оккупированных территорий удалось эвакуировать 568 человек.
В первые два года после начала полномасштабной войны эти цифры были значительно выше — более четырёх с половиной тысяч в 2023 году и более 20 тысяч в 2022-м.

Сначала общественная организация помогает с жильём и документами, а также оказывает психологическую поддержку, содействует в поиске работы.
То, что в семье Алексея были украинские паспорта, упростило ситуацию. Но бывает, что люди их потеряли или утратили. В таком случае восстановление документов занимает длительное время.
«Самая большая проблема со старшими людьми, у которых чрезвычайно мало следов в электронной системе, потому что они использовали только бумажные документы. Установление их личности (в случае, если у них нет паспорта) может занять длительное время», — объясняет София Гедзенко из общественной организации Helping to Leave.

Часть архивов Луганской и Донецкой областей была утрачена ещё с 2014 года, поэтому оформить новые документы людям из этих областей часто очень сложно.

Для восстановления документов люди могут обратиться в консульство в Беларуси или Казахстане. Там им выдадут так называемый белый паспорт — спецудостоверение для въезда в Украину.
Кроме того, президент России Владимир Путин обязал граждан Украины, которые «незаконно находятся в России», то есть на оккупированных Россией украинских территориях, но без российского паспорта, выехать до 10 сентября 2025 года или «урегулировать свой правовой статус».
По словам Софии Гедзенко, люди, которые живут на временно оккупированных частях Луганской, Донецкой, Запорожской и Херсонской областей и не имеют российского паспорта, приравниваются к иностранцам. Они обязаны либо покинуть эти территории в течение трёх месяцев, либо получить российский паспорт.

Павел Лисянский, директор украинского Института стратегических исследований и безопасности, считает, что этот указ Путина направлен на граждан Украины, которые ранее не получили паспорта России.
Он говорит, что украинцы, получившие российские паспорта в «ДНР» и «ЛНР» в период с 2019-го по 2022 год, должны пройти процедуру повторно, поскольку в то время они не принесли присяги, следовательно, их гражданство Россия не признаёт.
«По сути, людям говорят, что они как иностранцы проживают слишком долго на территории, где они родились и выросли, — объясняет Гедзенко. — Их не просто штрафуют, но и иногда отправляют в так называемые центры временного содержания иностранных граждан. Это как тюрьма, но чтобы туда попасть, не нужно решения суда».

Мысли о возвращении

В конце нашего разговора Алексей достаёт старенький телефон с маленьким экраном и вставляет туда небольшую сим-карту.
«Вот это мне всё-таки удалось провезти через границу, я вынул симку и спрятал, потому что телефоны проверяли», — уточняет он.

Мужчина с ностальгией пролистывает фотографии с внуками в вышиванках, с розами возле своего дома в селе, его внимание останавливается на детских рисунках младшего внука.
«Это украинский самолёт летит, сбрасывает бойцам боекомплект. А это Путин, и он от испуга (вот это вот коричневое) наложил кучу, — комментирует Алексей детские изображения. — Я это всё надёжно спрятал дома, чтобы не нашли».

«Младшего внука мама забрала к себе в Лисичанск, не захотела со мной оставлять. Мама есть мама, она не отдаст ребёнка», — с грустью говорит дедушка. И далее показывает свежие фотографии, которые дочь присылает из Лисичанска. Он не очень хочет говорить о ее выборе и просит об анонимности разговора, чтобы не навредить ей.
«Очень сложно начинать всё сначала, — делится он своими переживаниями. — Нам предлагали жить в заброшенном доме где-то в селе в центре Украины. Но дочь убедила остаться с ней».

Вам может быть интересно: главные новости Нью-Йорка, истории наших иммигрантов и полезные советы о жизни в Большом Яблоке – читайте все это на ForumDaily New York

Найти работу и жильё — самое трудное, подтверждают представители общественной организации Helping to Leave. Именно неудача с обустройством жизни на новом месте или болезнь пожилых родственников, которые отказываются выезжать, часто заставляет людей возвращаться на оккупированные территории.
«Настроения у тех, кто остался, разные. Кто-то приспосабливается к новой власти, а кто-то просто молчит и ухаживает за старенькой мамой, как наша соседка», — комментирует он жизнь в родном селе.

Алексей с женой уверяют, что обязательно поедут домой, если их село освободят.
«Мы вернёмся, даже если от дома останется только фундамент. Хата — это куча кирпичей, сложенных в определённом порядке. Ну, развалился тот порядок — сложим заново», — говорит он, а затем допивает свой чай и продолжает разглядывать окрестности родного села через Google Maps.

Читайте также на ForumDaily:

Гора родила мышь: Трамп и Путин ни о чем не договорились за полтора часа телефонной беседы

США вышли из международного центра, расследующего преступления россиян во время войны в Украине

СМИ: двоюродный брат Джей Ди Вэнса воевал в Украине

Хотите больше важных и интересных новостей о жизни в США и иммиграции в Америку? — Поддержите нас донатом! А еще подписывайтесь на нашу страницу в Facebook. Выбирайте опцию «Приоритет в показе» —  и читайте нас первыми. Кроме того, не забудьте оформить подписку на наш канал в Telegram  и в Instagram— там много интересного. И присоединяйтесь к тысячам читателей ForumDaily New York — там вас ждет масса интересной и позитивной информации о жизни в мегаполисе.