Моя война: день, когда все началось

Ровно год назад, 23 февраля, началось полномасштабное вторжение России в Украину. Нет, я не ошиблась датой: по нашему, американскому времени, это произошло именно вечером 23-го. Я очень хорошо помню этот день.

Фото: IStock

Никаких сомнений в том, что вторжение будет, у меня, как эксперта американских аналитических центров, не было уже как минимум пару месяцев. Мы работали в усиленном режиме, просчитывали варианты, отслеживали передвижения войск. Помню, что писала стихи о войне еще за пару недель до ее начала как о свершившемся факте. А уж после признания «ЛДНР» мы готовились к нападению в прямом смысле слова со дня на день.

В то утро я обзванивала старых друзей и соратников из Америки и Украины, брала у них комментарии для ForumDaily о том, чего ждать от России. Эксперты не сомневались, что удар обязательно последует, варьировались только его направление, масштаб и те меры, которые нужно предпринять для его предотвращения – как оказалось, слишком поздно. Когда мы закончили, в Украине уже был поздний вечер, приближалась ночь, а у нас, наоборот, был яркий солнечный день.

За последние 8 лет у меня в окружении почти не осталось людей, кто мог бы даже теоретически поддержать войну. Но парадоксально, что в тот день я разговаривала именно с таким человеком. Конечно, на момент нашего разговора он никакую войну не поддерживал. Это был пожилой ветеран флота, у которого я когда-то, много лет назад, брала интервью, когда еще жила в России. Я совершенно случайно пересеклась с ним виртуально много лет спустя, уже живя в США, и была поражена тому, насколько его взгляды оказались здравы и критичны по отношению к властям. Я удивилась и порадовалась своему открытию, и после этого мы продолжали иногда общаться.

По теме: Михаил Ходорковский: об условиях победы Украины в войне и будущем России

В тот день он отмечал 23 февраля, и когда в России уже наступила ночь, позвонил мне слегка навеселе и выдал очень красивую, но наивную речь о том, что все государственные границы – это ненужные условности, что мы все – люди, единое человечество, и нам нечего делить, мы все должны быть вместе. Светлые, добрые и нереализуемые мысли о единстве и мире. Он вообще всегда был очень добрым человеком, и тем не менее, как окажется позже, даже он поверил пропаганде в том, что «это, конечно, трагедия, но другого выхода не было».

Но в тот момент мы еще не знали, что будет потом. Он меня задержал, и я села расшифровывать комментарии ближе к вечеру, когда один мой приятель-американец, бывший военный, тоже со дня на день ожидавший вторжения, написал мне: «Кажется, началось». Интересно, но в тот миг я почему-то не поверила ему, хотя в том, что вторжение в принципе будет, не сомневалась. Но вот в этот конкретный момент я не могла поверить, что именно сейчас, после всех слов о мире, после того, как только утром слышала голоса моих украинских друзей, оно может начаться. Я стала проверять по новостям, напоролась на выступление Путина, потом – Зеленского, на русском. Мои украинские друзья еще спали, я пыталась им позвонить и сообщить, что началась война, но дозвониться так и не получилось.

Я постаралась взять себя в руки и стала доделывать статью. Поразительно, но наши эксперты все предсказали настолько безошибочно, что материал не устарел, и в нем почти ничего не нужно было менять, кроме, разве что, заголовка и вступления. Все, что было предсказано ими, прекрасно ложилось в канву начавшегося вторжения. Казалось, будто мы совершили невероятное и собрали комментарии в первые пять минут. Интересно, что я не плакала в тот момент. Это был какой-то странный катарсис. Уже рвались бомбы, шли танки, а я писала статью, и мне казалось, что это правильно. Ведь мы были готовы, мы все это время смирялись с неизбежным, и если вся готовность предыдущих месяцев хоть что-то значила, я уже не имела права распускать сопли. Нужно было делать то, что должен. Мы ведь заранее настраивались, что когда оно случится, нужно будет не плакать в уголке, а бороться, защищать, работать безудержно. И вот этот день настал.

Я держалась, пока в сети не появилась Люда – редактор сайта, для которого я делала статью. Люда – украинка, но в этот момент она находилась за рубежом. В Украине у нее остался ребенок, и она как раз приехала в аэропорт, чтобы лететь за ним домой. Стоит ли говорить о том, что самолеты в Украину уже не летали. Мне страшно было представить, что чувствовала мать в этот момент.

Я пообщалась с Людой, потом написала одному моему хорошему другу в Украину, что если с ним что-то случится, то хочу, чтобы он знал: для меня было честью дружить с ним. Он ответил мне так же и добавил в конце свое неизменное «все будет хорошо». После этого я уже расплакалась – по-настоящему, навзрыд, от боли и бессилия. Я поняла, что мы на самом деле не были готовы, никто не был — просто потому, что к такому невозможно подготовиться.

Потом был ад бессонных ночей, постоянной работы, волонтерства и снова работы, аналитики, прогнозов, ужаса, безысходности, страха, слез, боли и снова слез, попыток достучаться до россиян – впервые за годы; осознание тщетности этих попыток; пикеты, митинги, звонки, лоббирование помощи Украине с задействованием всех мыслимых и немыслимых рычагов.

Я помню, что в первые дни войны поссорилась с парой человек, которые никак не хотели понять, что мне не нужно присылать новости из СМИ или телеграм-каналов. Не потому, что я пряталась от них – нет, я прочитывала их все, включая тонны российской пропаганды. Просто в личные сообщения мне приходило множество живых историй, вести с фронтов, оборонные заказы и другая важнейшая информация, которую срочно нужно было передавать дальше, нужным людям, способным повлиять на принятие решений. В потоке «лишних» сообщений я могла пропустить важное, поэтому новости отслеживала сама, а от знакомых людей просила только их собственную информацию.

Вам может быть интересно: главные новости Нью-Йорка, истории наших иммигрантов и полезные советы о жизни в Большом Яблоке — читайте все это на ForumDaily New York

Незадолго до вторжения я познакомилась в сети с девушкой из Мариуполя по имени Мария. Она оказалась зрителем одного моего интервью, где я доказывала неизбежность вторжения. Мария испугалась тогда, но не настолько, чтобы уехать из города заранее. Ей чудом удалось выбраться из города в первую неделю. Она звонила и рассказывала мне о блокаде Мариуполя и о том, что эту информацию очень важно передать дальше. Тогда мы все еще не понимали, какой ад творился в Мариуполе. Я помню, как ответила ей, что обязательно передам, равно как и информацию по другим городам, например Харькову, который тоже бомбят. Она ответила: «Ты не понимаешь, оттуда хоть как-то можно выехать, а в Мариуполе настоящая блокада. Там гибнут тысячи людей». Сегодня мы все знаем, что творилось в Мариуполе, но она была одной из первых, кто сообщил об этом.

Потом было много, много всего: страшного, невыносимого, непостижимого ни умом, ни сердцем. Были Буча, Ирпень, Краматорск, Винница, Днепр, Бахмут. К счастью, Люда смогла вывезти своего ребенка, но многие, увы, не смогли. Год назад этот день начался с мирного американского утра, тогда как в Украине это был последний мирный вечер. Одна женщина, встретившая эту ночь в Харькове, рассказывала мне потом, что ночь перед вторжением была особенно прекрасной, и она с детьми специально прошла долгий путь пешком возвращаясь домой, чтобы насладиться этой ночью – тихой, мирной, счастливой февральской ночью.

Той самой ночью, когда пьяненький ветеран рассказывал мне о мире во всем мире, мои украинские друзья мирно спали, а я расшифровывала их комментарии. Ночью, когда началась война. Участвовавшие в ее развязывании подонки за этот год придумали столько безумных оправданий, зачем они убивают людей, что из всего этого можно сделать только один вывод: им просто нравится убивать, им без этого как-то неуютно живется. А значит, нам надо жить, вопреки всему радоваться, бороться, справляться, любить, смотреть, как и год назад, в звездное февральское небо, потому что сильнее смерти может быть только жизнь.

Читайте также на ForumDaily:

Быстро и эффективно: как искать работу онлайн в 2023 году

Теперь подать заявку на убежище в США можно через приложение CBP One: как оно работает

Как получить транскрипт от Налоговой службы США, чтобы не наделать ошибок в вашей декларации

Пациенты после инсульта могут двигать парализованными конечностями после новой терапии

Хотите больше важных и интересных новостей о жизни в США и иммиграции в Америку? — Поддержите нас донатом! А еще подписывайтесь на нашу страницу в Facebook. Выбирайте опцию «Приоритет в показе» —  и читайте нас первыми. Кроме того, не забудьте оформить подписку на наш канал в Telegram  и в Instagram— там много интересного. И присоединяйтесь к тысячам читателей ForumDaily New York — там вас ждет масса интересной и позитивной информации о жизни в мегаполисе.