Русский киднеппинг: как россияне похищают собственных детей

Фото: Depositphotos

В российском законе нет понятия семейного похищения — поэтому если один из родителей без предупреждения увозит и прячет ребенка или перекрывает другому родителю доступ к нему, не существует практически никаких способов этому противостоять.

Русская служба BBC разобралась, как россияне борются за право общаться с собственными детьми.

Историю о том, как бывший гражданский муж забрал у нее из дома и унес 11-месячную дочь, Алина Брагина рассказывает очень просто и обстоятельно, без надрыва и перерывов на слезы: за пять с половиной лет поисков и судов повествование отточено до последней детали.

С отцом дочери Григорием Казанским они познакомились в 2006 году. В декабре 2010 года у Брагиной с Казанским родилась девочка (в официальном браке пара не состояла), в сентябре 2011 года, по словам Брагиной, она узнала, что у гражданского мужа есть любовница, собрала вещи и переехала с ребенком обратно к маме. Еще три месяца спустя Григорий Казанский без предупреждения увез свою дочь.

Во время встречи с дочерью, пока бабушка ребенка и мать Алины была на кухне? Григорию удалось вынести девочку из квартиры и убежать. Самой Алины дома не было.

С того момента Брагина видела свою дочь всего трижды. О том, что именно Алина — ее родная мать, девочка, которой в декабре исполнится семь, даже не подозревает.

Согласно Семейному кодексу России, если родители не живут вместе, они должны договориться, где будет жить их ребенок. Если родители договориться не могут, спор об определении места жительства ребенка отправляется в суд.

В марте 2012 года Головинский районный суд Москвы постановил определить место жительства дочери Казанского и Брагиной с матерью и обязал Казанского девочку возвратить, причем немедленно. Решение было обжаловано, оставлено без изменений и вступило в силу. Однако мужчина ребенка не вернул и начал подавать встречные иски в другие суды: эти процессы вместе с апелляциями продлились следующие четыре года.

Второй и третий суды вновь вынесли решения в пользу Алины Брагиной, причем в последнем из них судья особо подчеркнул, что «из-за действий истца, который злоупотребляет своими правами, нарушены права ребенка знать своих родителей, а также права матери». Решения были поддержаны в апелляциях.

Но осенью 2016 года Казанский в четвертый раз подал в суд иск об определении места жительства с ним — на этот раз в своем родном городе, Богородицке Тульской области, где, по словам Алины Брагиной, Казанский числится советником генерального директора завода «Ресурс». Генеральный директор этого завода — его отец.

Той же осенью Алина Брагина получила возможность впервые за пять лет увидеть дочь — 9 октября 2016 года в торговом центре «Времена года». Брагина рассказывает, что бывший гражданский муж «заставил написать сценарий встречи, как все будет происходить”.

Кроме того, был целый ряд условий.

«Мне нельзя было ее трогать, нельзя было ее фотографировать, нельзя было говорить, кто я. И я пошла на это, несмотря на то, что закон на моей стороне. Было человек двадцать охраны, он думал, что я притащу приставов, полицию”, — рассказала Алина, которая, понимая, что девочка ее не знает, не стала силой тащить ее к себе, основываясь на решениях суда.

Встреча прошла быстро и спокойно. Сначала Алина сквозь стекло наблюдала, как ее дочь лепит круассаны на кулинарном мастер-классе, а потом состоялся короткий разговор.

Богородицкий районный суд впервые вынес решение в пользу Григория Казанского, однако в марте 2017 года Тульский областной суд отменил решение в апелляции, вновь предписал Казанскому передать дочь и выдал, по словам адвоката Брагиной Максимилиана Бурова, беспрецедентно подробное определение на 19 листах: вся история юридической битвы за девочку и тщетных попыток матери вернуть ее домой.

Несмотря на все это, дочь Алине Брагиной пока так и не вернули. А в самом конце апреля Брагиной «Почтой России» с несуществующего адреса пришли запрещенные вещества, причем «три сверточка — это уже как будто сбыт идет». Сейчас Алина находится в статусе свидетеля. Она предполагает, что к посылке мог иметь отношение ее бывший гражданский муж — уголовное дело позволило бы ему еще раз подать в суд и в пятый раз попытаться отсудить ребенка. Сам Григорий Казанский свою причастность отрицает.

Алина признается, что поначалу ей было очень тяжело, но сейчас она уже консультирует и поддерживает других мам, оказавшихся в подобных ситуациях.

Другие мамы — это участницы общественного движения «Права родителей». По словам его создательницы, экс-телеведущей канала World Business Channel Аллы Шейло, которая не видела собственного сына с осени 2014 года, похищения детей внутри семьи — огромная проблема, «жесткая тема, в которую никто не хочет лезть». В секретном чате группы сейчас состоит около сотни женщин со всей России, всего же с весны 2016 года за советами и помощью обратились примерно 500 человек.

Системная ошибка

По российским законам, когда решения суда не исполняются добровольно, дело поступает к судебным приставам. Ровно так же обстоят дела и в случае споров из-за детей. При этом никакого специального подразделения, отвечающего за работу с несовершеннолетними, нет, равно как и четких механизмов для таких случаев. Приставы считают, что они могут исполнить решение суда, если этого хочет ребенок. Но, во-первых, весьма затруднительно определить истинные желания ребенка. Во-вторых, приставы приходят к отцу с просьбой передать ребенка, а получая отказ, просто уходят. Бывает, что и вовсе невозможно отыскать отца.

Механизмы воздействия на приставов, по сути, не работают: еще одна мать — Лейла Муружева — с октября 2014 года пытается вернуть двоих детей; она добилась взыскания с приставов 50 тысяч рублей за бездействие, и никакого эффекта это не оказало.

Кроме того, приставы сами не используют имеющийся у них инструмент — статью об административной ответственности 5.35 КоАП. Если родитель не исполняет решение суда, ему положен сначала штраф, а затем может быть и арест до пяти суток. Но приставы этим инструментом не пользуются.

В результате, в борьбе за право общаться со своими детьми жительницы России доходят даже до Европейского суда по правам человека. Один из примеров — дело «Зеленевы против России»: жительница Московской области, которую муж вытолкал из дома, оставив себе месячного сына, получила компенсацию в 10 тысяч евро, так как приставы дольше года не могли исполнить решение суда. После вердикта ЕСПЧ ребенка отыскали и передали матери мгновенно.

Еще одна законодательная лакуна заключается в том, что исполнительное производство в России ведется по месту жительства должника. Соответственно, если недобросовестный родитель регулярно меняет место регистрации, дело кочует из субъекта в субъект: тут исполнение невозможно — передаем дальше. Получается, даже если есть решение суда в пользу одного из родителей, будь то мама или папа, второй может фактически безнаказанно его не исполнять.

Неисполнение судебных решений имеет еще одно очень важное следствие, психологическое — разрыв эмоциональной связи между ребенком и родителем.

Семейные не-похищения

25 сентября 2014 года Лилия Волкова и ее бывший гражданский муж забирали общую дочь из развивающего детского центра. Пока женщина задержалась у администратора, оплачивая занятия, мужчина за ее спиной тихо вывел ребенка на улицу.

«Я как раз закончила, следом выхожу и нигде его не вижу. У меня сразу сердце екнуло: что-то не то. Я понимаю, что за такое короткое время он никуда не мог деться. Быстро осматриваюсь и вижу, что он с ребенком на руках бежит к неизвестной мне машине. У меня какой-то рефлекс сработал: я не понимаю, что происходит, понимаю только, что происходит что-то не то. Следом побежала за ним, через кусты, через клумбы, заборчики какие-то низкие во дворе были, напролом бегу, ору: «Что ты делаешь, ты куда?”, — рассказала женщина.

Но она не успела, ребенка увезли.

Она запомнила номер машины и позвонила в полицию, где ей сообщили, что раз ребенка увез отец, то они помочь ничем не могут.

Семейные похищения неоднократно были сняты на камеру.

Сентябрь 2011 года. Невзирая на протесты воспитательниц и плач ребенка, мужчина уносит на руках рыдающего мальчика с криками: «Это мой сын».

Это ребенок Ольги М. (фамилии здесь и ниже убраны из соображений конфиденциальности), которого посреди белого дня в сопровождении группы мужчин без предупреждения увез из сада отец. Когда воспитательница кричит, что надо вызывать полицию, грузный сопровождающий тычет ей бумагой со словами: «Вот заявление отца. Вы отказываетесь принять заявление? Я его представитель». Дальше показывают испуганного маленького мальчика в машине, зажатого между мужчиной и женщиной на заднем сиденье.

Сентябрь 2011 года. Неизвестные мужчины (их как минимум двое — собеседник и оператор, ведущий съемку) добрых полчаса держат Полину К. под дверью квартиры, где с отцом находится ее сын. Грузный мужчина говорит, что ее готовы пустить к сыну, если она «не будет вести себя неадекватно», а также «если она будет согласна на разговор в нашем присутствии и под фиксацию видеокамер». Женщина соглашается. Затем, когда ребенок начинает плакать при расставании с мамой, мужчина, под дверью ставивший женщине условия, безучастно наблюдает, как отец ребенка придавливает женщину дверью, а затем сам требует, чтобы она покинула квартиру.

Октябрь 2011 года. Группа мужчин приезжает в московский детский сад, где находится сын Екатерины Д. Место жительства ребенка определено судом с матерью. Мальчика уносит на руках отец, несмотря на протесты воспитательниц. Одной из сотрудниц детского сада грузный мужчина говорит, что он журналист и «прислан наблюдателем от «Межрегионального отцовского комитета».

Октябрь 2016 года. В ходе розыскных мероприятий в одном из городов Ульяновской области найден сын Елены Макаровой — к этому моменту на руках у женщины есть постановление суда о немедленной передаче ей ребенка. Вместе с приставами к дому приезжают ее родители. На видео грузный мужчина с оскорблениями и гоготом прогоняет бабушку и дедушку от ворот дома, где находится их внук. В июне 2017 года сына Елены Макаровой обнаружили уже в Краснодарском крае. Пока судебные приставы вместе с полицией готовились обеспечить возвращение мальчика к матери, отцу удалось ускользнуть с ребенком на руках и скрыться. Помогли ему, по отзывам очевидцев, «сотрудники прессы». Вскоре после этого в соцсетях появился хвастливый пост о том, как отцу удалось в очередной раз увезти ребенка.

Общий участник всех этих событий, независимо от города и времени съемки — Георгий Алпатов. Он бывший сотрудник полиции; на сайте Верховного суда есть информация о том, что по п. б ч. 3 ст. 286 УК РФ — «превышение должностных полномочий с применением оружия или специальных средств» был условно осужден человек с похожим именем. До 2013 года Алпатов числился «комиссаром» общественного объединения «Межрегиональный отцовский комитет». Сейчас он является «консультантом по прогнозированию конфликтов, детским правозащитником, либо дежурным специалистом» группы компаний «Скарамуш».

Организация, как утверждается на сайте, занимается профилактикой проблем. В частности, в разделе «Профилактика проблем в межполовых, семейных и пост-семейных отношениях» на сайте «Скарамуша» выложена ссылка на статью, начинающуюся словами: «Если женщин освобождают от наказания за настоящие преступления, то мужчин, случается, сажают за преступления, придуманные женщинами. Имеется в виду статья 131 УК РФ «Изнасилование».

В разделе «Наша работа» на сайте «Скарамуша» — неработающие ссылки на статьи с заголовками «Наши специалисты помогли мужчине и отцу» и примечания к ним вроде «В настоящее время ребенок находится с отцом и счастлив». Уже больше пяти лет Алпатов фигурирует в организованных отцами увозах детей.

Так как детей забирают непосредственно отцы, действия Алпатова и его напарников с точки зрения российского закона находятся в правовом поле. Они чувствуют себя достаточно неуязвимыми, чтобы указывать расценки на свои услуги на сайте «Скарамуша»: консультации — от 5000 рублей (около 85 долларов) за час, «репортажная видеосъемка событий формата мини-DV, при полной готовности к конфликтным условиям» — от 15 тысяч рублей (253 доллара), транспорт с полным приводом — от 4000 рублей (68 долларов).

Иск о дискриминации отцов

Ситуация с похищением детей случается не только с женщинами.

«В России господствует стереотип, что полноценным родителем является только мать, что якобы отцы в принципе не могут быть нормальными родителями”, — говорит Даниил Петров. Отстаивая свои родительские права, Петров дошел до Страсбурга и Европейского суда по правам человека: в апреле 2016 года он подал иск о признании в России факта дискриминации мужчин.

В апреле 2013 года жена Даниила Петрова — в материалах дела ЕСПЧ она обозначена как М. — без предупреждения забрала общего 11-месячного сына и уехала, отключив мобильные телефоны. По словам мужчины, двое суток он безрезультатно объезжал родственников жены в Москве и Нижнем Новгороде, затем обратился в опеку, и лишь вечером третьего дня получил от супруги письмо по электронной почте.

В августе того же года супруги подали на развод: М. заявила иск об определении места жительства ребенка с ней в Нижнем Новгороде, Петров — встречный о том, чтобы сын жил с ним в Петербурге. По словам Петрова, он был готов передать матери своего сына в собственность одну из трех квартир в Петербурге и предложил график попеременного проживания — так, чтобы ребенок до трех лет проводил треть времени с отцом и две трети с матерью, а начиная с трехлетнего возраста жил с каждым из родителей поровну.

Бывшая супруга этот вариант отвергла. Суд постановил, что ребенок должен жить с матерью, постановление осталось в силе после апелляции, и для Даниила Петрова начался его путь в ЕСПЧ.

Как гласит статья 61 Семейного кодекса, родители имеют равные права и несут равные обязанности в отношении своих детей.

По мнению Даниила Петрова, если бы суд действительно придерживался принципа равенства родителей, сына оставили бы жить с ним. В активе отца было собственное жилье, лучшее материальное положение, а главное, свободный график, который бы позволял целыми днями заниматься ребенком, и желание это делать.

По его мнению, сейчас он способен заниматься сыном больше и лучше, чем это может позволить себе М. — молодая женщина живет в съемной однокомнатной квартире в Подмосковье и работает пять дней в неделю.

«Упаси бог, я не ставлю вопрос о том, что я богаче, поэтому отдайте его мне, тем более не намного-то богаче. Речь о том, что я реально мог лучше условия предложить для своего ребенка — вот о чем речь”, — отметил отец.

Однако решающим, по мнению Петрова, для суда стал совсем другой аргумент: возраст ребенка. Как свидетельствуют подсчеты Института права и публичной политики, чаще всего при прочих равных суд оставляет детей с матерью: из 133 судебных дел в 23 регионах России место жительства было определено с матерью в 70% случаев, а детей до 14 лет — в 97%.

Согласно постановлению пленума Верховного суда, в случае, если родитель, с которым живет ребенок, не готов добровольно предоставлять возможность общаться, второй родитель может подать иск об определении порядка общения: часто это объемный документ, где прописаны время, продолжительность и периодичность встреч, частота созвона по телефону и «Скайпу», а также минимальное количество минут, которые должен длиться разговор — все вплоть до того, как быстро и каким именно средством связи первый родитель должен сообщить второму о болезни ребенка или его грядущих поездках.

Однако, как и в случае с решениями суда об определении места жительства, все упирается в исполнительное производство. По словам Даниила Петрова, даже человеку с огромным юридическим опытом добиться того, чтобы приставы исполняли решения суда, чрезвычайно непросто.

С 2016 года Петров инициировал девять дел — три о бездействии приставов, пять с полицией и одно с комиссией по делам несовершеннолетних.

Отдельно Даниил Петров оговаривает, что надеется, что женщины ни в коем случае не увидят в этой истории женоненавистническую нотку: из его 13 судебных дел только два были «спором мамы и папы», все остальные — с государственными органами.

«У меня претензии в страсбургском деле не к маме ребенка, я предъявляю претензии государству, которое с юридической точки зрения недееспособно, которое не в состоянии объяснить и мотивировать свои судебные акты должным образом. Не мама же моего ребенка меня дискриминирует — она ограничивает меня в общении с ребенком, а дискриминирует меня государство», — считает он.

Вердикт Европейского суда по правам человека, по подсчетам Даниила Петрова, можно ждать в начале 2018 года.

Читайте также на ForumDaily:

Родная речь: как в США научить ребенка русскому языку

Как гены влияют на нашу жизнь

Как защитить ребенка от кражи личных данных

Хотите больше важных и интересных новостей о жизни в США и иммиграции в Америку? — Поддержите нас донатом! А еще подписывайтесь на нашу страницу в Facebook. Выбирайте опцию «Приоритет в показе» —  и читайте нас первыми. Кроме того, не забудьте оформить подписку на наш канал в Telegram  и в Instagram— там много интересного. И присоединяйтесь к тысячам читателей ForumDaily New York — там вас ждет масса интересной и позитивной информации о жизни в мегаполисе.